мама разрешала ей раскрыть рот и медленно высыпала туда полную ложку сладкого, вкусного порошка. Смесь таяла во рту, превращаясь в липкие карамельные хлопья, которые постепенно растворялись, оставляя за собой странное послевкусие на кончике языка.
Ко Сун Бун, бабушка Чжи Ен, терпеть не могла, когда та ела молочную смесь брата. Если она заставала ее за этим, то шлепала по спине до тех пор, пока смесь не выходила у нее изо рта и носа. Старшая сестра Чжи Ен, Ким Юн Йонг, вообще не прикасалась к детской смеси с тех пор, как бабушка побила ее за это.
– Ты что, не любишь детскую смесь?
– Люблю.
– Тогда почему ты ее не ешь?
– Она жадина.
– Это как?
– Она ее жадничает. Я никогда не буду ее есть. Никогда.
Чжи Ен не знала, что значит «жадничать», но понимала, что чувствует сестра. Бабушка ругалась не потому, что Чжи Ен была слишком большой, чтобы есть смесь, и не потому, что смеси не хватало для брата. Это было нечто совершенно другое. Это нечто выражалось в тоне бабушкиного голоса, в выражении лица, в наклоне головы, поднятых плечах и тяжелом дыхании, но это было трудно сформулировать. Лучший способ описать чувства бабушки: «Как ты смеешь брать что-то, что принадлежит моему драгоценному внуку». Брата холили и лелеяли, все его вещи были лучшими из лучших, и к ним не мог прикасаться абы кто. Чжи Ен чувствовала, что она была чуть меньше, чем «абы кто», и Юн Йонг, должно быть, чувствовала то же самое.
Во время еды горячий свежесваренный рис подавали, естественно, сперва отцу, затем брату, затем бабушке. Было также естественно, что самые красивые и вкусные кусочки тофу, пельмени и обжаренные тефтели предназначались брату, а Чжи Ен и Юн Йонг получали те, что развалились во время готовки. У брата, конечно же, были парные палочки для еды, носки и длинные штанишки, а его старшие сестры обходились непарными палочками. Если в доме было только два зонтика, брат брал один, а обе сестры – другой. Если было только два одеяла, брату доставалось одно, а девочки делили второе. Если было только две порции какого-нибудь угощения, повторялось все то же самое.
В детстве Чжи Ен искренне не замечала, что брат как-то особенно выделяется, и поэтому не завидовала. Время от времени ей казалось, что тут что-то несправедливо, но она привыкла говорить себе: «Так уж заведено». Она объясняла эту ситуацию тем, что старшие должны заботиться о младших, а сестры делятся всем, потому что они девочки. Мать часто хвалила сестер за то, что они хорошо заботятся о своем маленьком брате и не завидуют ему. После этого Чжи Ен было еще труднее проявлять зависть и ревность.
Отец Чжи Ен был третьим из четырех братьев. Самый старший его брат погиб в автокатастрофе, даже не успев жениться. Второй по старшинству уехал с семьей жить в Америку. Из-за споров о наследстве и о том, кто будет заботиться о матери, самый младший брат разорвал все связи с семьей.
Отец Чжи Ен и его братья родились и росли в то время, когда сам факт выживания не был гарантирован. Люди гибли от войн, голода и болезней. Их мать Ко Сун Бун сумела пережить это и вырастить