у казаков закон.
Обедать сели поздно. Пока утречком в бане помылись, пока доехали, построили балаган, зачин сделали, полдня, как корова языком слизнула. Покосили, чтобы сбить первую охотку[127], уже и солнце под скатку покатилось. Накрыв мужикам стол, Анисья заторопилась домой, коровы «с пастуха»[128] вернутся, а дома никого нет. Вскочила в седло, посадила перед собой Петьку, сзади Саньку, оба счастливые, с мамкой домой едем, и след простыл.
Анисья, как и почти все казачки, умела ездить верхом, и не так, как городские барышни, свесив ноги на одну сторону, а по-казацки, в полный галоп.
После отъезда Анисьи, обещавшей приехать через три дня, привезти свежеиспеченного хлеба, сметаны и другой домашней провизии, Нижегородцевы, пообедав, отправились опять косить. В отличии от некоторых казаков берег Сергей свою жену, отшучиваясь, на другую денег мол не хватит, да это еще и бабушка надвое сказала, будет ли новая лучше прежней. Прав курилка. Так что мотайте себе на ус мужики.
Ближе к вечеру Сергей отправил младшего из оставшихся на покосе сыновей собирать валежник и разжигать костер. Сергунька с радостью отбросил литовку в сторону и побежал к стану. Надоела она ему за неполный день хуже горькой редьки, какой и является настоящая крестьянская жизнь безо всяких прикрас. Пройдя еще по ручке, закончили на сегодня и Сергей с Мишкой и Степой. С непривычки ломило все тело, и в особенности правое плечо. Попробуй помаши, узнаешь почем фунт лиха.
– Ничего, через день-два втянемся, – успокаивал себя и сыновей Сергей, оглядывая с удовольствием выпластанную[129] ими за день площадь. Рядки валков убегали вдаль, сливаясь в сумерках с синеющей линией горизонта, где на западе затухали последние отблески розовеющего багульником заката. Приятная истома окутала усталое тело, хотелось опуститься, лечь на валок и смотреть не мигая в темно-синее небо, незаметно заснув под приглядом выкатившегося гречишным колобом месяца.
Коротки летние ночи, не успеет потухнуть вечерняя заря, как на востоке начинает белеть, и птахи-раноставы, предвестники грядущего рассвета, выводят первые робкие трели. Поднимайся косарь, пора тебе в поле идти. Верно то. Коси коса, пока роса, вот первая заповедь косаря. Неспроста ночует он в балагане, чтобы встать с зарей-заряницей и пойти в поле. Легко косятся росные травы по утренней прохладе. Нет еще изнуряющей жары и беспощадно жалящих паутов. Вечером на смену одним крылатым татям приходят другие – комары и мошка. Вот они, легки на помине, висят тучей, над возвращающимися к стану людьми. Ужинали все четыре семейства вместе, чужое сало оно завсегда вкусней.
После ужина мужики остались чаевать, молодежь потянулась к Шаманке, где на вершине скалы горел светлячком во мраке ночи костер. Там, каждый год, сходились на вечерку парни и девчата с окрестных покосов. Место заметное, притягивающее к себе чародейскою силою.
В старину, по преданьям, собирались у подножия скалы бурятские шаманы для проведения своих ритуалов. Шаманка,