Встреча. Алексей Васильевич Иноземцев

в Иванове выдался тёплым. Редкие морозы сменялись продолжительными оттепелями. Белоснежный ковёр, часто устилавший город под утро, к вечеру превращался в большие лужи с грязной жижей.

      Лёня разглядывал витрину ларька, чувствуя, как сырость обволакивает его с головы до пят. Сейчас бы водки для согрева, но пить одному не интересно. Поэтому молодой человек присматривал чего-нибудь сладкого к чаю. Впереди было два выходных, и, судя по погоде, провести их придётся дома. Скукотище! Лёня уже полгода работал в институте, который успешно окончил прошлым летом, и часто с ностальгией вспоминал о безвозвратно ушедших годах своей бурной студенческой жизни. Но в этот раз процесс воспоминаний был вероломно прерван в самом начале.

      – Дарова, студент! – за спиной раздался знакомый голос.

      Лёня всмотрелся в отражение витрины, и невольная улыбка освежила угрюмое лицо. Этот высокий и худой силуэт мог принадлежать только одному человеку во всём Иванове.

      – Привет, Мишаня! – молодой человек развернулся и протянул руку своему приятелю.

      Бывшие однокурсники были рады случайной встрече. После рукопожатия они принялись задавать друг другу вопросы о жизни, делах, девушках и т.д. Но, поскольку приятели достаточно давно не виделись, вопросов скопилось очень много. Стало очевидным, что разговор быстро не закончится.

      – Слушай, Лёня. Пойдём ко мне в общагу, выпьем за встречу старых друзей, – Миша первым сообразил, что надо переместиться в тёплое и сухое место.

      – Да, ладно! Не такие уж мы и старые!

      Идея была одобрена, и молодые люди, купив в ларьке бутылку водки, побрели в апартаменты вечного студента, умудрившегося два раза быть отчисленным из института за неуспеваемость и те же два раза восстановленным.

      Интерьер комнаты № 204 был весьма аскетический: старые грязно-коричневые шторы, страшные зелёные обои, две двухъярусные кровати, небольшой обшарпанный столик, три ободранных стула и пара покосившихся шкафов. Лёня не раз захаживал в эту комнату, будучи студентом. С тех пор она совсем не изменилась.

      – Ты давно сюда перебрался? – поинтересовался Лёня.

      – Осенью. В начале учебного года.

      – Помнишь, как мы тут собирались толпой, когда лекции отменяли?

      – Ещё бы! Мы с тобой чуть не подрались здесь, – вспомнил Миша.

      – Точно! Санёк нас разнял. Он в этой комнате до четвёртого курса жил.

      – Да. Потом перешёл в двести десятую.

      Пока приятели предавались воспоминаниям, Миша накрывал "поляну". Два гранённых стакана, уцелевших после многочисленных студенческих застолий, были готовы к очередному испытанию на прочность. Нарезанные серый хлеб и варёная колбаса разместились на тарелке, похожей на экспонат краеведческого музея. Ребята, присев к столу, огласили первый тост.

      – За встречу! – звон стаканов дал старт очередному кутежу.

      Забыв про мерзкую погоду за окном, приятели ещё глубже погрузились в воспоминания об учёбе в вузе и обо всём, что ей сопутствовало. Знакомство, первые лекции, зачёты, экзамены, поездки "на картошку", самые симпатичные студентки и, конечно, уроки английского языка.

      – А как тебя англичанка выгнала, – этот эпизод казался Лёне очень забавным.

      – А что я такого сделал? Я всего лишь поинтересовался: "Как это: послать по почте?", – недоумевал Миша.

      – Если бы ты при этом не ржал на всю аудиторию, может быть, она бы не поняла, что ты имел в виду.

      Приятели заметно оживились. Студент–второгодник закурил, дымя как паровоз, а его друг, ругаясь и морщась от едкого запаха, достал со шкафа гитару.