по дорогам, он перестроился и почувствовал себя уверенно. Говорили дружески обо всем, что приходило в голову. Возвратились в город поздно вечером с зажженными фарами. Марина попросила одолжить ей немного деньжат и отвезти в гостиницу. Но Пашка отрицательно закрутил головой:
– Зачем с синяками на лице по гостиницам светиться? Не советую. Для кафе и ресторанов тоже вид не соответствует. А животы от голода подвело. Поедем, Марина, ко мне. Холодильник перетряхнем, кое-чего наковыряем.
Женщина минуту подумала и согласилась. Возможно, это был самый подходящий вариант. В гостинице Андрей мог ее найти, а у Пашки не найдет никогда. У нее будет достаточно времени собраться с мыслями и подумать о своем житье-бытье. Только спросила:
– А место будет, где спать? – Она помнила, как он говорил, что все, что имел, раздал своим женам, а сам остался с голыми стенами в маленькой однокомнатной квартирке, в которой повернуться негде.
– Для тебя найдется, – отозвался Пашка. – А я на раскладушке покручусь.
Марина лежала на Пашкиной кровати и не могла заснуть. День был насыщен событиями, они прокручивались в голове и будоражили. Разве могла она еще утром представить себе, что вечером ляжет спать в чужой квартире, о которой ни сном, ни духом не ведала. С нею ли это происходит? Пашка как будто неплохой парень. Ломает его жизнь помаленьку, но он не унывает. Молодец. Смотрит на все без злости, без камня за пазухой.
Последние пять лет ей было трудно сохранять равновесие. Желание отомстить Хавину разъедало душу. Держалась, как могла. И только встреча с Павлом помогла сбросить это ярмо с себя. Стало легче дышать, но было грустно из-за расставания. Причуды судьбы. Их не избежать, они окружают ее.
Даже сейчас она лежала на кровати парня с таким же именем. Пашка. Ведь Хавина в молодости, наверно, тоже звали Пашкой. Она взволнованно заворочалась, и кровать под нею заскрипела.
Одновременно ей в голову лезли мысли об Андрее. Она гнала их прочь, но они донимали. Было противно переваривать произошедшее. И Марина пыталась отвлечь себя. Что она станет делать, когда сойдут синяки и ссадины? Вернуться к мужу, унизившему ее, означало бы самой еще больше унизить себя. В этой квартирке повернуться негде, но уж лучше задержаться в такой птичьей клетке, чем дать повод мужу когда-нибудь снова поднять на нее руку.
Комната была маленькой. Кровать, шкаф, стол и стул. Парень с трудом разместил у окна раскладушку. Через открытую форточку с улицы доносился шум машин. Марина глянула в окно на высокое звездное небо. Что там на звездах? Такая же суета сует, как на земле, или все чинно и благополучно? Знать бы.
Женщина накрылась пододеяльником. Но было душно и хотелось раскрыться. Однако не смущать же молодого человека своим голым телом. Впрочем, она всегда отметала условности, как обыкновенные комплексы. Зачем же теперь изменять себе? Марина откинула покрывало. Стало прохладнее и свободнее.
Пашка мылся под душем, и было слышно, как он фыркал и пыхтел. Женщина представила его голым и усмехнулась. Потом закрыла глаза. Спать, спать, надо выспаться после сегодняшней чехарды. Пашка