пожалуйста, – с затаённой надеждой заискивающе попросила она. Голос сел, и губы плохо слушались.
– Вы поймите, это отец её сына, – умоляюще произнесла мама Яны, сжимая в руках трубку городского телефона.
Оперативник остался непреклонным.
«Сраный комитетчик!» – подумала Яна. Низкого роста «комитетчик», посмотрев на неё снизу вверх, словно прочитал её мысли. Он явно получал удовольствие, унижая арестованную. Под его взглядом Яна выпрямилась, подчёркивая свой рост.
Он нахмурился и вновь толкнул её в спину.
– Шумилина, давай, давай! Никаких телефонных разговоров! Не надо никого предупреждать! Всё равно всех прихлопнем, всех до единого!
Яна нехотя двинулась к выходу сделав шаг вперёд, повернула голову. Римма Сергеевна вновь поднесла телефон к уху:
– Алло, – в трубке лишь слышался непрерывный зуммер, словно никто и не звонил. Растерянно посмотрев на конвой, не выдержала: – Что же вы делаете? Даже не дали Яне поговорить с её… – насторожившись, после паузы добавила: – Мужем.
– Мы свою работу делаем, а ваша дочь закон нарушила.
Оперативник подсунул под нос Римме Сергеевне постановление на арест.
– Что же вы так грубо, не по-человечески как-то?
– А что же вы не уберегли свою дочь от наркомании? – упрекнул оперативник.
Яна напоследок нервно подняла вверх крупные ладони. Сделав прощальный жест маме, переступила порог квартиры.
Яна уже не видела, что её мама глубоко вздохнула. Сердце Риммы Сергеевны сжималось. Всё происходящее казалось чудовищным, хотя Яну уводили не первый раз. Но где-то внутри она понимала, что сейчас для дочери более безопасно тюремное заключение, нежели дрянью травить организм. Всё началось после того, как Давид погиб… И с тех пор Яна свою жизнь пустила под откос. Понятые ушли, следователь с помощниками тоже уехал. Ладно хоть всю квартиру не перевернули вверх дном, обыск провели только в комнате Яны. Обнаружили «дозу» и деньги помеченные. А это – хранение и реализация, а срок грозит до восьми лет…
Трёхкомнатная хрущёвка находилась на втором этаже. Яна, одетая в спортивный костюм, торопливо спустилась по лестничным пролётам. Конечно, не обошлось без сопровождения любопытных соседей. Чтобы не пересекаться ни с кем взглядом, она на глаза натянула бейсболку.
На улице глубоко вдохнула воздух, пронизанный майским солнцем. Яну утешало: сейчас её сыночек в детском саду и не увидит свою маму в наручниках. Знала: везут в следственный изолятор, но на душе скверно не от этого. Неожиданный звонок междугороднего телефона серьёзно озадачил.
Они ехали в новом автомобиле «ВАЗ-2114». Принципиальный оперативник – впереди с водителем, а Яна с конвоиром – на заднем сиденье. Задумчиво наблюдала за дорогой. Выезжали из знакомых ей улочек промышленного района в сторону центра. Следственный изолятор находился в другой части города, на улице Достоевского, как будто напоминая о преступлении и неизбежности наказания.
Оперативник дал команду водителю:
– Поехали через проспект, он сейчас не очень загружен.
Яна сняла бейсболку. Пышные чёрные волосы раскинулись по плечам. Обернулась и поймала на себе внимательные взгляды пассажиров из автомобиля, движущегося за ними. Этот автомобиль пошёл на обгон. Поравнявшись, мальчики-пассажиры оттуда бурно реагировали на Яну. Изображали всевозможными жестами приглашение перебраться к ним. Сотрудники, сопровождающие Яну, напряглись. Назойливый автомобиль не отставал. Яна подняла руки, показывая наручники. Надо было видеть удивлённые глаза мальчиков-пассажиров! Мгновенно сманеврировав, автомобиль резко ушёл вперёд.
Придя в полный восторг от неожиданной выходки Шумилиной, все расслабились. Глядя в зеркало заднего вида, принципиальный оперативник бодро заговорил с Яной:
– Ну ты, Шумилина, страху навела на них! Надо было номера машины запомнить, пробить их. Может, наркоманы?
– Я, что ли, должна была номера запоминать? – усмехнулась Яна.
– При чём тут ты?
– Я, что, не знаю, как с пацанами себя вести? И, если надо, дерусь, не уступая им.
– То, что ты – драчунья, мы знаем. Я справки у участкового наводил.
Яна через окно посмотрела на небо. По нему в ярком дневном свете плыли бесформенные облака, словно напоминая о недавней вольной жизни.
– Ты старше меня лет на пять. Но выглядишь, на первый взгляд, на восемнадцать. Точно – пацанка, – продолжал оперативник.
Она, поглощённая мыслями, в ответ лишь машинально кивнула. Теперь, если верить звонку, получается, что Давид жив. Неужели воскрес из мёртвых?
Оперативник развернулся к арестантке:
– Шумилина, что, кумаришь? – удивился, увидев её застывший взгляд.
– Ещё не вечер… – глядя проникновенно в глаза оперу, загадочно ответила Яна.
– А ты, что, кумаришь только по вечерам?
– По вечерам я ловлю кайф, – с грустной иронией ответила Яна.
– Но