неприветливое. Словно огромное чудище, оно извергало на берег пенистые волны, потом затихало, набираясь новых сил.
– Ветер усилился, – предупредил отец. – Ты никак боишься, малышка моя? Напугали тебя матушкины россказни?
– Ни капельки! – с чувством воскликнула я, но мои слова тотчас же унес порыв ветра. – Это настоящее приключение я не пропущу ни за что на свете!
– Моя ты умница! Моя Молния Мэри!
Он крепко обнял меня, и мы двинулись по тропе дальше, но через несколько ярдов вновь остановились.
– С каждым днем тропа становится все уже, Мэри! Когда-то по ней можно было пройти вдвоем, держась за руки, но погляди, во что она превратилась теперь.
И в самом деле, край тропы был изломанным, неровным. Внизу под нами раскинулся пляж – его усеивали обрушившиеся комья земли, смешанной с травой. Море, точно хищник, потихоньку обгладывало берег: заглатывало отломанные куски, а потом вновь выплевывало их на сушу.
– А когда мы пойдем назад, тропа еще будет на месте? – спросила я.
– Почему ты спрашиваешь? – улыбнулся отец. – Тебе страшно? Хочешь, вернемся домой? Тропу и впрямь может смыть, как знать!
– Тогда это будет настоящее приключение!
Отец улыбнулся еще шире.
– Смелая моя малышка Молния! И всюду-то ты видишь приключения! Только матушка меня заживо спалит, если с тобой что случится! – прибавил он и погрустнел. Наверное, вспомнил первую Мэри, которая в самом деле сгорела заживо.
Земля под ногами скользила, поэтому ступали мы очень осторожно. Я была слишком мала и до конца не понимала, как опасны такие походы. Уже потом я начала не на шутку волноваться за отца, когда тот уходил к морю, – и не зря.
Конечно, есть люди, которые бросаются в море по доброй воле. Старый мистер Крукшенкс раньше ходил искать окаменелости вместе с отцом, но потом обеднел настолько, что уже не мог купить и куска хлеба. Тогда он кинулся в море с Ружейного Утеса, ища в темных волнах спасение от всех своих горестей. Матушка как-то сказала, что такая же участь могла постигнуть и отца, не будь у него заказов на мебель. Если бы не его работа – изготовление деревянной мебели для богачей – нам было бы не на что жить. Ведь одной продажей «дурацких безделушек» – так матушка звала окаменелости – не прокормиться.
Впрочем, работа столяра приносила не так уж много денег. Как-то раз в мастерскую заглянула дама по имени Джейн Остин и спросила у отца, во сколько обойдется починка крышки от деревянного сундука. Сундук был чересчур громоздким, и отцу пришлось идти к ней домой, чтобы осмотреть изделие. Он назвал справедливую цену – пять шиллингов. Дама возмутилась и заявила, что это стоит дороже, чем все столы и стулья в ее меблированных комнатах. Ее слова неприятно задели отца, но он промолчал. Дама явно не представляла, каких трудов стоит собрать воедино поломанные кусочки и восстановить все петли! Позже отец узнал, что Джейн Остин писала книги для богатых дам, которым больше нечем заняться, кроме как целыми днями валяться на диване