Эли! – произносит голос с мягким уэльским акцентом.
Я его уже слышала. Долю секунды внутри трепещет надежда. Быть может, худшее позади и кошмар этого бесконечного дня закончился? Поворачиваю ноющее тело. Медсестра с улыбкой продолжает:
– Печеный картофель с сыром и тушеная фасоль с салатиком – сразу станет легче. Как вы? Получше?
Страдальчески мотаю головой. Я не узнаю ее лица, только акцент.
– Все будет хорошо. Ваш брат скоро вернется, а в своей одежде всегда приятнее. Куда лучше, чем больничная роба с прорехой на заду. – Она неуклюже наливает мне воды.
Еда на тарелке холодная и неаппетитная. Мелкая картофелина с бледной кожурой, явно из микроволновки, не темная и зажаристая, как я люблю. Затверделый расплавившийся сыр, горка консервированной фасоли и несколько поникших листиков, имитирующих салат. Пищу я узнаю, но сомневаюсь в реальности того, что вижу.
В детстве мама раскладывала на бабушкином серебряном подносе мелкие вещицы, и мы их запоминали. Она называла это игрой бойскаутов. Накрывала поднос красным клетчатым полотенцем, и мы с Беном морщили лоб, считая по пальцам: точилка для карандашей, булавка, мандарин. Я ничего не забывала, память у меня всегда была отменная, а Бен помнил не то, что видел, а желаемое: шоколадный батончик, монетку в один фунт, карточку футболиста. Я часто специально путалась, чтобы он выиграл, однако всегда, всегда знала, что на самом деле лежит под кухонным полотенцем.
Сейчас я снова проверяю себя, закрывая лицо руками и медленно считая до десяти. Когда открываю глаза, накатывает облегчение. На тарелке по-прежнему печеная картошка, сыр и фасоль, и это хороший знак. То есть всякий раз, как я отворачиваюсь, меняются только лица. Если проблема в чем-то одном, ее легче решить, верно? Хватаюсь за эту мысль, вцепляюсь в нее как в драгоценный приз. Так держала когда-то десятицентовую монетку, полученную за второе место. Лучше верить, что способность распознавать лица все-таки вернется. Иначе, если Юэн напал на меня и снова придет, я его не узнаю.
И всю жизнь проведу в страхе.
Среда
Глава 5
Бен сидит слева. Сегодня он должен был ехать в Эдинбург. Он исполняет обязанности заместителя директора в маленькой, но стремительно растущей сети отелей. Хотя головная контора здесь, брат мотается в командировки по всей Великобритании.
– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
– Ты думаешь, я брошу тебя в таком состоянии? Одну? – обиженно отвечает он.
Врач ограничил посещения членами семьи. Я слишком расстраиваюсь, когда не узнаю лица. Нас всего трое. Я сразу поняла, что войти в больницу для тети Айрис будет нелегко, и сказала ей не приезжать; тем не менее, хоть и глупо, я расстроилась, что она не приехала, и пытаюсь не вспоминать, как она подводила нас в прошлом. Мы были детьми. До сих пор рвется сердце… Бен – мой единственный посетитель, и я переживаю, что все легло на его плечи, и он чувствует, что обязан быть со мной днем и ночью. Он вымотан и раздражен. Пахнет ментолом – снова курит. В тяжелой ситуации он всегда берется за