но потом мы оставили ее и поднялись на взгорок. Спустившись с него, вынуждены были подняться на следующий. А за ним еще один…
Да сколько же их тут? Остров-то крошечный, максимум три мили в поперечнике, а, кажется, что каждая миля на десять умножается.
Я проклинал себя: что там насчет горы и умного? А ведь есть еще одно золотое правило: самый короткий путь – путь известный. Забыл? Получай!
И все же мы сделали это! С очередного гребня мы увидели океан. Оставалось всего ничего – спуститься по склону и бережком-бережком к «Золушке».
Я шел первым. Штормовые сапоги – не лучшая обувка для того, чтобы лазить по скалам. Подошвы скользили, и чтобы не шлепнуться мордой о камень, приходилось двигаться, согнувшись и чуть боком, правой рукой касаясь земли.
– Ой! – раздалось за спиной.
Я обернулся. Споткнувшаяся Шелестова силилась вновь принять вертикальное, хотя и несколько скособоченное положение.
– Осторожнее, – сказал я, потому что надо было что-то сказать.
Мила не ответила, потому что отвечать было не обязательно.
– Ах, ты!
Это был уже мой крик. Коварный камешек вывернулся из-под ноги, я упал на спину и стал сползать вниз.
За два шага до этого я ступил на осыпь, спускавшуюся к самому берегу, и теперь каменное покрывало пришло в движение, ну, и я вместе с ним.
Ничего опасного в этом не было. Я же видел, что нет впереди ни расщелин, ни валуна, о который я мог бы размозжить голову. Впрочем, так как сползал я ногами вперед, говорить следовало бы о ногах и том, что между ними. В общем, бояться было нечего, как бессмысленно было пытаться остановиться, зацепившись за что-нибудь. Коли уж случилось, пусть так и несет.
В облаке пыли я благополучно достиг берега, где «покрывало» соизволило успокоиться и замереть. Я еще подождал немного, встречая плечами мелкие камешки, продолжавшие скатываться сверху. Потом и тех не стало.
Нужно было подниматься, а то разлегся тут…
Проморгавшись, я хлопнул раз-другой по коленкам, сбивая пыль, потряс руками. Приведя себя в относительный порядок, я повернулся, чтобы обрадовать мою спутницу тем, что со мной все в порядке. Хотя и сомневался, что Шелестова так уж из-за меня взволновалась.
Повернулся, и слова застряли у меня в горле.
Полузасыпанный камнями, передо мной лежал человек. В тяжелых ботинках, в сером кителе, в шапке, напоминающей обвисшую от гнили шляпку гриба. Форма сохранилась на удивление хорошо, а вот лицу не повезло – его не было. Ну, не назовешь же лицом череп, обтянутый бурой, в черную крапинку кожей.
Это был матрос кригсмарин – германского военно-морского флота, любимого детища кайзера Вильгельма II.
Jawohl, meine Kaiser!
Глава четвертая
– А было так.
Козлов приосанился. Ему нравилось быть в центре внимания. Хотя здесь, в центре Аталантики, когда ветер устойчив, авторулевой исправен, работа с парусами необременительна, это было совсем не трудно.
– Не томи, – пришпорил рассказчика Федор.
Было жарко. Весь экипаж