размоталась. К их удивлению в центре свёртка оказался ни больше, ни меньше – бубен светло-серой кожи с вечным его спутником – деревянной, похожей на ложку для обуви, колотушкой.
Павка прекрасно знал, что за предмет открылся перед ним, в силу того, что папка его – учёный этнограф, писал кандидатскую по традициям народов Сибири и Севера, включавшую отдельной главой шаманизм.
Его друзьям, по всей видимости, было невдомёк, что за инструмент находится перед ними, и, воскликнув: «О-о, барабан!», они бросились к бубну. Волька поднял двумя руками тарелку бубна и приготовился к тому, что Мишка, поднявший одновременно с ним колотушку с земли, шарахнет со всей дури по кожаной его поверхности. Да так, чтобы по всему лесу пошли оглушительные вибрации.
– Стойте, стойте! – Завопил Павка, выбивая колотушку из Мишкиных рук. – Не вздумайте. Вы что, олухи? Вы что, не знаете?
– Кто олухи? Чего мы не знаем? – Накинулись на него друзья.
Павка, в голове которого мгновенно созрел план обращения понравившегося ему инструмента в свою собственность, предоставлявшей ему возможность хвастануть перед папкой, всеми родственниками и дворовыми друзьями ценной находкой, спросил у недоумевающих друзей:
– Вы что не знаете эту жуткую историю про шаманский бубен?
– Не-е… – Ошеломлённо переводя глаза с бубна на Павку, а потом друг на друга, сказали Волька и Мишка.
– Лопухи! Сейчас я вам расскажу. Слушайте…
Жила-была семья: папа, мама, сын и дочка. Однажды папа, вернувшись из командировки в Якутию, привёз домой бубен. Вот такой же почти. – Павка ткнул пальцем в сторону бубна, который Волька уже опустил вниз, держа его в правой руке за край.
Волька и Мишка посмотрели на бубен, словно для того, чтобы убедиться, такой ли бубен привез папа в семью после командировки в Якутию?
– Ага. И чего? – Спросил Мишка.
– А вот чего. – Продолжал самозабвенно заливать Павка. – Однажды, когда никого дома не было, самый маленький, то есть, сын, получается, достал этот бубен, который папа на стенку на самое видное место повесил. И встал он, это самое, посередине комнаты, вдарил в бубен и не стало его.
Родители с дочкой приходят, а нету сына-то. Только бубен в гостиной лежит по центру, а мальца нет нигде. Везде его обыскались – как сквозь землю провалился. Из окон посмотрели – нигде ль не валяется сынок их? Нет, нигде нету. По шкафам и антресолям посмотрели – всё без толку.
Волька рефлекторно отбросил бубен подальше от себя, а Мишка то же самое сделал с колотушкой.
– Продолжай. – Нервно оглядываясь по сторонам, сказал Мишка.
– Ну и вот. Пошли они, конечно, в милицию заявление подавать. Так, мол, и так, пропал мальчик. Восемь лет, беленький такой, – Многозначительно смотря на светлые Мишкины вихры, развивал повествование Павел, – в школу ходит, то есть ходил, в первый класс.
Глаза голубые, уши оттопыренные. – Сейчас он уже смотрел на форму Волькиных ушей. Тот непроизвольно схватился за свои уши и прижал их к голове.
Павка