нарушил приказ, – напомнил шифбетрибсмейстер. – Это плохая карма.
– Человек слаб, и мессер это понимает.
– Если человек слаб, то правильно исполненная порка поможет ему стать сильным, – глубокомысленно заметил медикус. – А если силен – не повредит.
И вздохнул, наблюдая за тем, как Галилей смешивает табак с извлеченной из коробочки травой темно-желтого цвета. На Линге, в отличие например от Анданы, вихель был запрещен, однако астрологу «Амуша» полагалась поблажка, и, завидев Квадригу, местные полицейские отворачивались, хотя с легкостью могли отыскать в его карманах и поясной сумке пять-шесть лет каторжных работ. Впрочем, поблажка полагалась всем настоящим, водящим через Пустоту цеппели, астрологам.
– Альваро, откуда такие познания? – осклабился Бедокур. – Был опыт?
– Я сделал сии умозаключения на основе наблюдений и теоретических изысканий, месе карабудино.
– Мне одному кажется, что здесь ужасный сквозняк? – Бабарский демонстративно высморкался, аккуратно свернул платок, и продолжил: – Если кого и надо пороть, так это тутошнего хозяина. Он преступно относится к здоровью посетителей.
– Не тутошнего, а здешнего, – меланхолично поправил суперкарго Мерса.
– И еще за то, что пускает в приличное заведение всяких умников.
– ИХ, в зале душно! – не сдержался Бедокур. – Даже волосы потеют.
– А у меня ажарская астма! Я задыхаюсь!
– Откуда у тебя астма?
– Выросла!
– На Андане подцепил, – язвительно сообщил Хасина. – В заведении синьоры Улитки.
– Разве астма так передается? – испугался Чира.
Медикус деликатно заржал.
Несмотря на то что каждому члену экипажа полагалась комната в замке, офицеры, за исключением Дорофеева и Валентина, предпочли поселиться в городе и коротали вечера в харчевне «Золотой дуб». Той самой, что не меняла облик шестьсот семьдесят четыре года, в результате чего посетители вынужденно наслаждались раннелингийскими интерьерами: тяжеленными столами из плохо выструганных досок, неудобными лавками и глиняной посудой. Но еду в «Дубе» подавали отменную, а местное пиво славилось на все дарство Кахлес. Харчевня не пустовала даже в будние дни, однако офицеров Помпилио всегда ожидали лучшие места и быстрое обслуживание.
– Если у тебя астма – иди на воздух, ипать-копошить, – посоветовал Галилей Квадрига, с наслаждением раскуривая трубку.
Над столом лениво повисло вихельное облако.
– Иди курить туда. – ИХ неопределенно махнул – рукой.
– Не могу подняться с лавки, – обезоруживающе улыбнулся астролог. – Пьян.
– А вот меня ваши слова э-э… возмущают, – неожиданно произнес Мерса, откладывая двузубую вилку. – Вы сожалеете, что мессер не выпорол э-э… человека, и это безнравственно! Мы ведь не о лошади говорим.
– То есть лошадей пороть можно? – немедленно