не поверите, капитан, я впервые вштретил доштойного противника, – с воодушевлением поведал Чира. – Хотя ничего не предвещало вштречи. Вше жнаки говорили, что будет легко.
Дорофеев поджал губы.
– Глыба Штокман окажался наштоящей глыбой. Выдержал шешть ударов.
– А вы?
– Шоответственно – пять. На шештой Глыбы не хватило.
– Рад за вас.
– Мы не имели права отштупать перед походом, капитан, это плохая примета, – со всей доступной ему серьезностью произнес шифбетрибсмейстер. – Перед Пуштотой нельжя боятьша.
– К Хасине обращались?
– Он ш утра в жамке.
– А где Галилей? – вспомнил Дорофеев.
– Прячется, – хихикнул Бабарский.
– И правильно делает, – проворчал Бедокур. – Это он жатеял «вышибалу».
Попасть на огромную, размером с пастбище, крышу эллинга можно было только одним способом: по металлической пожарной лестнице, скобы которой шестидесятиметровой линеечкой протянулись по западной стене. Лазать по «пожарке» просто так, не по делу, желающих не находилось, даже мальчишки не рисковали взбираться на невозможную высоту, а потому Квадрига пребывал на крыше в полном одиночестве.
Он лежал на раскалившемся от солнца металле, но не замечал жара. Он вообще ничего не замечал.
Невидяще смотрел астролог в лингийское небо, но видел не бездонную лазурь и легкие облака, а то, что скрывалось далеко-далеко за ними.
Пустоту видел Галилей, лежа на крыше эллинга. Великое Ничто, через которое водил цеппели. Бесконечное серое, привлекательное и пугающее. Оглушающее пространство, где таились ужасающие Знаки, прикосновение к которому дарило астрологам боль и наслаждение.
– Мы скоро увидимся, – прошептал Квадрига, закрывая глаза. – Очень скоро.
Господь создал людей свободными.
Посланцы Его – Добрые Праведники – не уставали повторять эту максиму и добились того, что ее запомнили все. Свободными. Свободными не благодаря кому-то, а по определению, потому, что так хочет Бог. Точка. А затем Добрые Праведники передали дарованную Богом власть Первым Царям, которых еще через сто лет сменили адигены. А максима любой власти – ограничение свободы.
Получается, Добрые Праведники нарушили один из главных постулатов Бога?
Первым эту крамольную мысль высказал тинигерийский священник Иеробот и даже успел организовать движение за возвращение к истокам, получившее большую популярность у простолюдинов – ведь Иеробот призывал к уменьшению влияния адигенов и Церкви на повседневную жизнь. Что именно приключилось с Иероботом и его последователями, которых стали называть нердами, на Тинигерии предпочитали не уточнять, но редкие вспышки аналогичных заблуждений на ней и других планетах Ожерелья с тех пор гасились весьма оперативно – адигены не допускали их превращения в подобие пожара или хотя бы костра. И весьма преуспели, поскольку следующий удар по основам Олгеменической церкви был нанесен спустя несколько столетий.