состоял членом ЦК Трудовой группы, с течением времени преобразовавшейся в Трудовую народно-социалистическую партию. Систематически работал в думской фракции трудовиков, главным образом по вопросам народного образования. За 1,5−2 месяца до Октябрьской революции покинул Петербург и переехал в Киев, получив задание от Временного правительства сделаться там министром по великорусским делам в целях защиты русских людей от возможного проявления украинского шовинизма. Неоднократно в вопросах этого порядка работал в контакте с представителями компартии. Покинул пост министра по великорусским делам немедленно же после прихода ко власти гетмана Скоропадского. Эмигрировал в 1920 году из Одессы в Румынию, откуда переехал в Белград, затем в Варшаву. В обоих этих городах пробыл сравнительно недолго, переехав вскоре (конец 1921 г.) в Париж».
За два года до написания автобиографии для отдела кадров советского университета 4 декабря 1946 г. Одинец дал интервью Дэвиду Бодеру145, в котором этот период его жизни описан и подробнее, и несопоставимо откровеннее:
«На посту министра по великорусским делам я пробыл около года и вышел в отставку после того, как гетманом украинским был избран Скоропадский – человек определенно правый и реакционных убеждений. После этого меня избрали председателем Союза возрождения России, южного его комитета. На этом месте я пережил в Киеве около двенадцати революций, когда одна власть меняла другую. Наконец, в конце 20-го года, при приближении большевиков к Киеву я вышел пешком из Киева в Одессу. Пешком, ибо тогда не было железных дорог. И, наконец, из Одессы в 25-ом году146, в самом начале, сделавшись пулеметчиком, окончив английскую пулеметную школу, я вышел в составе военного отряда, чтобы пробиться за границу. Из нашего отряда – три с половиной тысячи человек – осталось в живых приблизительно тридцать шесть.
Дэвид Бодер: Пробивались Вы через какие войска?
Дмитрий Одинец: Через большевистские войска. Да, приблизительно тысяча человек. В Румынии я был интернирован, но через месяца через два вместе со своими компатриотами, также интернированными, мы были выпущены и попали в Сербию. Из Сербии, где я некоторое время был директором гимназии русской в Белграде, я переехал в Варшаву, из Варшавы, наконец, попал в Париж, где и нахожусь в настоящее время. Деятельность моя в Париже заключалась в следующем: вместе с моим страшим другом, Димитриевым, мы основали в Париже Русский народный университет.
Дэвид Бодер: Это был тот же самый Димитриев, который потом перенял, так сказать, некоторым образом попечительство Столбцовской гимназией?
Дмитрий Одинец: Тот же самый, который здесь был так же активен, как и в Петербурге. Кроме того, я был здесь председателем [пауза] Русского педагогического общества Франции, профессором и инспектором основанного нами здесь Франко-русского института, [неразборчиво] юридического факультета. Был генеральным секретарем Русского академического союза во Франции, каковым