ведро и веник, к берегу пошел, чтобы отдышаться.
Сады и огороды лежали по обе сторону речки. Пруженная и перепруженная, она, считай, не текла. Местами, где еще били со дна ледяные ключи, речка раздвигала камыши омутами с белыми лилиями и кувшинками.
Мальчик подошел незаметно и сел рядом.
Сестренка подле брата пристроилась, расправляя намокший подол.
– Уста-а. Потом снова буду поивать.
– Скупнуться… – сказал мальчик и, быстро сбросив легкую свою одежду, с разбегу кинулся в воду.
– Он па-авать умеет, – горделиво заявила сестренка. – Па-авает.
Мальчик плавал. В желтоватой воде вьюном вилось тростиночное тело.
Ухнул в воду Хурдин. Плеснула на берег волна, и камыши зашуршали. Даже сейчас, за полдень, студеной была вода, и Хурдин быстро полез на берег. За ним и мальчик.
И снова принялись они за свое дело. В горячем воздухе, перебивая пресный запах воды и полынкового сена, поплыл тяжкий хлорофосовый дух.
Вечером мать Хурдина хвалила:
– Молодец, сынок. Помочь мне оказал. А я выход заработала – може, мне зернеца поболе уделят.
Темнело медленно, и вроде менялась погода. В закатной стороне низкие пепельные облака шли на юг, а над ними летучий небесный дым багряными клубами мчался к северу, к северу. А над хутором стояло чистое небо, с ясной вечерней зеленью.
Хурдин собирался в гости. Из привезенного, московского, набрал он конфет, печенья, пачку халвы, коробку фломастеров взял, детскую книжку и попросил мать:
– Ты бы собрала чего-нибудь. К мальчику я хочу сходить, к Сереже. Сметаны, что ль, молочка… вареники там остались, давай отнесу. Только подогреть надо.
– Сами они подогреют, у них газ. А чего ты к ним?
– Да поглядеть. Одни живут… И вы к ним как-то относитесь… Не по-людски.
– А мы чего… Мы ничего…
– Вот то-то и оно, что ничего, – попенял Хурдин сдержанно.
Но мать его поняла.
– Сынок, сынок… Нас самих бы кто пожалел. А уж об них нехай начальство горится.
– Что начальство. Вы бы сами, пока отца-матери нет…
– Такого отца век бы не было. Они хоть вздохнули без него. Пропил все, вплоть до подушек. Подушками по хутору торговал.
– И брали?
– Люди на все идут.
– Да… – покачал головой Хурдин.
Гостинцы сложил он в сумку и пошел. Улица хутора была пуста. Хаты светились вечерними огнями. Дом мальчика сиял незатворенными окошками. Хурдин вошел в распахнутые ворота, поднялся на крыльцо, постучал.
– Кто там?! Входите, открыто! – крикнул мальчик и сам выскочил в коридор. – Это вы? – в растерянности замер он в светлом дверном проеме, а затем отступил. – Заходите.
Пузатая лампочка сияла под потолком, освещая пустую комнату. Глаза Хурдина, так привыкшие к иному убранству, шарили по голым стенам, словно чего-то искали. Но что найти он мог?.. Стол да две табуретки, кровать-раскладушка с выгоревшим брезентом.
– В гости к вам решил зайти, – объяснил Хурдин. – Одному скучно, знакомых нет.
– Проходите.
Мальчик