Сергей Калашников

Каменный остров


Скачать книгу

Грибоедова убили —

      а я Урюпинска вблизи

      сижу, курю в автомобиле,

      и замерзаю медленно,

      и мысленно с тобой прощаюсь,

      но все равно, но все равно

      к тебе одной лишь возвращаюсь.

      Не жду советчика, врача,

      техпомощи на этом свете,

      скороговоркой бормоча

      слова бессмысленные эти:

      До Черной! – будь моим Данзасом! —

      гони! – и даже Далем будь!

      Арендтом! Золотым запасом,

      серебряным – каким-нибудь! —

      решительно и бесполезно

      под чуждым небосводом! И —

      разверзнется над нами бездна

      и засверкают фонари.

06–11.09.2013

      V

      Пароходик речной, убогий,

      и пора бы ему на слом.

      Нам какой-то профессор строгий

      бесполезный выдал диплом.

      На меня нельзя положиться:

      я опять от тебя уйду.

      Пролетела над нами птица

      неизвестно в каком году.

      Я дворами шел за тобою —

      привели в никуда мечты.

      Я почти ничего не стою

      и учителем стал. А ты?

      Понимаю: куда податься

      да с бедовой такой головой?!

      Ты иди. Я хочу остаться,

      постоять над темной водой.

      Я с пятнадцатого причала

      бросил в реку твои ключи.

      Эта музыка – отзвучала,

      эта музыка – не звучит.

29.09.2013

      VI

      Расскажи мне про жребий поэта:

      я, пожалуй, тебя пойму,

      и когда убивают за это,

      и уходят когда во тьму

      суицидники – не помеха.

      Каждый раз – как последний раз.

      Мне казалось, я чье-то эхо

      или чей-то последний глаз.

      Не сказать: хороша собою,

      но я верил одной тебе.

      Ты пришла со своей судьбою

      и осталась в моей судьбе.

      Скоро сбудется четверть века:

      ты мой лоб обожгла рукой.

      Что осталось от человека? —

      горстка пепла и голос твой.

      Утешенья не приносила,

      лишь на время снимала боль.

      Ты вообще никого не спросила

      и явилась: табак, алкоголь,

      крепкий кофе, ночные бденья,

      воспаленный наутро взгляд.

      Ты покинула стихотворенье

      три-четыре строфы назад.

      А когда у меня оставалась,

      подносила ко рту мне яд.

      От меня ничего не осталось,

      и запястья мои болят.

      Ты лишила семьи и крова —

      пара строчек и черствый хлеб.

      Забирай: моя кровь готова —

      к остальному я глух и слеп.

26.10.2013

      VII

      С первой строчкой! С началом обмана!

      А быть может, и правды самой —

      самой горькой и самой упрямой,

      невозможной, хмельной, прямой.

      По губам проведи кастальской

      пышной пеной: дырявый рот

      то кричит, как с крыльца Мосальский,

      то безмолвствует, как народ.

      Только