приличным людям засовывать во всякие интимные места эту штуку! – непримиримо рыкнул паренек, оскалив очень даже приличные зубки.
Господи! Совсем еще сопляк. Ну неужели никто не мог объяснить ему процедуру подготовки к операции?! А что будет, когда он узнает, что его еще и побрить придется?
– Медведев! – рявкнула я с порога, устав день изо дня наблюдать подобную картину. – Слезь с подоконника! Живо!
Вот командный тон оборотни понимали прекрасно. Удивленно воззрившись на меня, медведь в последний раз отмахнулся от настойчиво лезущей ему в лицо клизмы (видимо, засбоила от предыдущего удара и перепутала отверстия), а затем неуверенно рыкнул:
– Вы кто?
– Смерть в белом халате! Живо слез на пол, я сказала! Лег на кушетку! На левый бок! Ну!
Здоровенный пацан, которому вряд ли исполнилось больше тринадцати, помялся, зыркнул по сторонам, но все-таки перестал ломать пластиковый подоконник. Недовольно сопя и кряхтя, он взобрался на оказавшуюся для него узкой, жалобно скрипящую кушетку. Неловко повернулся на бок и замер.
– Штаны спусти, – приказала я, ничуть не смутившись. – Ноги в коленях согни. Не двигайся.
Он покраснел, но все же послушался. После чего я повелительно махнула Инне, вышла в коридор и, прежде чем закрыть за ней дверь, еще раз велела:
– Лежи тихо!
Оборотень только обреченно вздохнул. А чуть позже изнутри раздался тихий свист, почти радостное и немного торжественное «чмок», а следом возмущенное «уй!», но дело было сделано.
– И как у вас это получается, Ольга Николаевна? – пробормотала Инна, отойдя от двери и удивленно покачав головой. – С ним уже и Владимир Иванович говорил, и я объясняла, и Яна два раза подходила… а у вас он сразу раз – и как шелковый!
Я пожала плечами и отвернулась.
Ничего особенного. Опыт. Оборотни, кстати, тем и хороши, что нутром чуют того, кто сильнее, а впитанная с молоком матери привычка подчиняться вожаку делала все остальное. Не знаю почему, но для мохнатых я всегда была в авторитете. И мне не составляло большого труда управиться даже с самыми упертыми из них.
Ну, кроме одного-единственного случая.
Закончив обход, я вознамерилась заглянуть в реанимацию – проверить, как там наша симпатичная лисичка. Но стояло мне подойти к дверям, как оттуда буквально выскочил встрепанный Лисовский-младший, прижимая к груди большую картонную коробку.
– Простите, Ольга Николаевна. Извините. Доброе утро. Я ужасно спешу, – скороговоркой пробормотал он, едва меня не толкнув.
– На урок, что ли, опаздываешь? – догадалась я. Конечно, сегодня же понедельник, занятия начались!
– Ага! Я еще вечером заскочу, ладно?
Он промчался мимо, забрасывая за плечо рюкзак, но в последний момент вдруг остановился и хлопнул себя по лбу.
– Совсем забыл! Можно отдать это вам?
Я машинально сжала пальцы на впихнутой мне в руки коробке и так же машинально спросила:
– Что там?
– Пончики! – крикнул, уже выбегая,