как ребенка, придерживала правой рукой левую раздробленную кисть. Девушка не плакала и не стонала, только лицо ее было мертвенно-бледным. Через десять пролетов она потеряла сознание. Какой-то мужчина без церемоний взвалил ее на плечо и двинулся дальше. Потом я видела его возле пожарной машины. Он придерживал голову этой девушке, пока ей оказывали медицинскую помощь. Они остались живы.
Когда мы выбежали в лобби, стены башни задрожали, раздался гул, как будто началось землетрясение. Стекла лопались в окнах и с оглушительным звоном рушились на мраморный пол, пыль была настолько плотной, что к выходу пришлось пробираться почти на ощупь.
На улице пыль была еще гуще. Сверху падали металлические конструкции и обломки бетона. В ужасе я побежала прочь от здания и только через несколько метров вдруг поняла, что потеряла своего спасителя. Бросить его в таком кошмаре я не могла, поэтому остановилась, оглянулась и онемела от ужаса. Мне показалось, что за мной гонятся гипсовые статуи с живыми глазами и черными провалами ртов – а это были люди, вместе с которыми я только что спускалась по лестнице, спасая свою жизнь. Должно быть, я, покрытая цементной пылью, выглядела так же.
Я узнала старика по его пышной шевелюре. Между нами было не более пяти метров. Большой кусок бетона упал прямо перед моим спасителем и раскололся. Осколки просвистели совсем рядом со мной. Один из них попал старику в голову. Я бросилась к нему, но незнакомый мужчина схватил меня в охапку и, прикрыв собой, потащил прочь… Башня обрушилась, и только столб пыли, сохраняя ее форму, все еще висел в воздухе, как призрак уже не существующего здания, похоронившего под собой сотни людей….
Три дня Нью-Йорк не мог прийти в себя. За это время я нигде не видела ни одного улыбающегося лица. А сегодня, на четвертый день, город зарыдал. Ледяной дождь обрушился на полупустые улица Манхэттена, смывая пыль, словно оплакивая погибших».
На несколько секунд в офисе воцарилась тишина, которую нарушили громкие всхлипывания Айны.
– Ну, слава богу, что она осталась жива… – промолвила Стелла Лэй.
– Мне всех жалко… там же еще дети были… – Мешхед вытерла глаза платком и опасливо покосилась на окно.
– Мне теперь даже неловко в отпуск ехать, – вздохнула Виолетта. – Я хоть и поменяла билет на Хайнань, но с таким настроением, может, и не стоит…
– Ну что ты! Что ты! – наперебой заговорили коллеги. – Поезжай, конечно.
– Мне через два часа надо уже в аэропорту быть.
– А давайте ее проводим, – предложил Кристиан, с которым Виолетте частенько приходилось готовить материалы для еженедельника.
– Спасибо, друзья. Но я сама доберусь.
– Ну хотя бы до метро, – сказала Айна, опять покосившись на окно офиса, и добавила: – Я боюсь тут… Тем более что уже домой пора.
Коллеги вместе вышли на ярко освещенную улицу. Они невольно задирали головы, пытаясь представить ужас разрушения такого громадного здания.
Лишь спустя несколько месяцев