меня небольшой недостаток в роду.
Этот человек выходит из задумчивости, как из засады.
И говорит:
– Моя мама гречанка, а отец ненец. Не немец, а ненец. Ну по сегодняшнему обиходу чукча.
– А почему вы считаете это недостатком? – Максим задал этот вопрос больше по инерции, чем из необходимости. Ибо уже знал, что уровень примитива, который несколько лет назад имел северную прописку, давно опустился на юг. И плоское трактование чего-либо больше свойственно русским, чем тем же чукчам.
А седок продолжал:
– Мне один старый грек сказал, что существует три качества силы.
– Какие же? – подживил Максим вопросом его дохловатую речь.
Он заметил в себе существенную перемену.
Раньше то и делал, как молчал, как-то особо сосредоточив свое внимание на дороге.
И безучастно слушал то, что говорят его пассажиры, или седоки, как он их звал.
И часто изначальный смысл, о чем шла речь, был ему понятен.
Но способы этого понимания подпадали под законспирированную, что ли, форму.
У него как бы не хватало слов, чтобы беседовать с людьми на равных.
Но однажды ему кто-то сказал, что каждый новый день – это открытие себя самого.
Однако, что этот засадник молчит о трех качествах силы?
Хотя о первых двух он догадывается.
– Это физическая сила и ум.
– А третья?
И засадник поясняет:
– Вера. – И добавляет: – Только Бог, в силу своего положения, не только настраивает человека на знание и умение, но и подсказывает, как их правильно применять. – «Многокровец», как седок себя назвал, тем временем продолжил: – Все люди имеют генетическое сходство. Ибо их питает единый источник, исключающий все одностороннее. Но окружающий нас мир и вообще социальная жизнь, коснувшись истинных библейских тайн, исключает разные несуразности, которые влияли бы на законы реальности.
Максим все это слышал почти счастливым.
Ибо все до последнего слова понимал.
И даже запросто мог включиться в свободное обсуждение чего-либо. Что в народе зовется не очень привлекательным словом «треп».
Ему – в целом – уже понятна панорама Европейской культуры.
Близка судьба земли, на которой выпала возможность жить.
Знает он и что такое «религия долга», которую не вытравили у людей социалистические иллюзии.
Причем нравственный путь нации, которую захватила не игровая, носителями культуры которой является русская неразбериха, а банально материалистическая позиция, не нашел другого способа понимания, как взаимное.
А свидетельства прошлого весьма ярко показывают, к чему это приводит. Наверно, засадник был не простым эрудитом, а как хранитель мира – знатоком, вышедшим на новый цикл космического символизма, связав разнообразные мысли и соединив понятия и термины в интервал между двумя состояниями, и – попутно – увлекшимся библейскими сказаниями, брошенными в почву нашей жизни как семена будущего. Видимо, проникая в глубь вещей, он постигает