внука.
«Думай, Елбаздук, думай, на то ты и князь, – терзал себя аталык. – Не только этикет общения с женщиной, внуку пора показать мир, который из-за гор не виден. Хорошо бы совершить хадж в Мекку, но там бывает много разных паломников, вдруг кто-то узнает Узбека. Токта не простит обмана. А почему бы не совершить путешествие в Ширванское государство, в царство, давно принявшее ислам, построившее много прекрасных мечетей, в царство ученых, философов и поэтов, где мальчику можно найти хороших учителей, обучить его персидскому и арабскому языкам. Правда, Ширванское государство сейчас завоевано монголами, но это не Золотая Орда, это царство Хулагидов, потомков Чингисхана по линии его младшего сына Толуя, поэтому, даже если кто-нибудь дознается, что Узбек наследник золотоордынского престола, то можно получить и помощь. Хотя как сказать? Можно обрести и плен… Ехать в путешествие надо, но все должно быть в тайне, внуку необходимо придумать другое имя на время путешествия, да поможет нам Аллах, великий и всемогущий. Да помогут нам наши родные горы, которые умеют молчать».
На следующий день Елбаздук стал обдумывать план путешествия и готовить к нему внука.
Токта все увереннее восседал на троне, умнел, учился премудростям правителя, хитрости и изворотливости, потому и прислушивался к Ногаю уже в меньшей степени, чем в начале своего царствования. В 1293 году до Токты дошли слухи, будто Великий князь всея Руси Дмитрий Александрович, выпив изрядно крепкого меда, сказал, что хан в Сарае сидит малый, слабый, ненастырный, а вот Ногай силен, его приказы и надо выполнять, с распоряжениями хана не спешить, все равно их бекляри-бек переиначит. Токта было рассвирепел, чуть не затопал ногами, хорошо дед Салджидай-гурген был рядом, осадил внука:
– Неприлично Великому хану сердиться, нехорошо выказывать слабость перед подданными! Хан должен думать, не моргнув глазом, а думать нужно в спокойном состоянии. Займись другим делом или отдохни, а завтра будешь думать. Русские правильно говорят: утро вечера мудренее.
Утром Токта совещался с братьями и дедом. Было решено послать на Русь побольше войск, дабы показать русским князьям, кто есть кто. Заодно и Ногаю надо дать понять, кто хан, а кто бекляри-бек.
– Посмотрим, как этот старый лис прореагирует, когда его выкормыш Дмитрий Александрович по зубам получит, – заключил Салджидай-гурген.
– Оголять Сарай нам нельзя, кочевать поодиночке опасно, нужно держаться вместе, а то наш хитромудрый Ногай-ака выбьет нас поодиночке. Пусть Тудан берет половину наших войск и идет на Русь, другая половина будет с нами, дремать нам нельзя, – мудро высказался Сарай-Буга.
Токта все утвердил, вызвал к себе Андрея Городецкого, младшего брата Дмитрия Александровича, и, посулив ему великокняжеский престол, отправил вместе с Туданом в поход по городам русским.
Владимир, Суздаль, Муром, Юрьев, Переяславль, Коломна, Москва, Можайск, Дмитров, Углич были опустошены. Русь зарыдала, завыла, застонала, будто вновь