Вдова Далила; Ужас. Морис Левель

как Кош не смел и мечтать: все благоприятствовало его планам, и он мог, оставаясь невидимым, следить за событиями, критиковать их и почти руководить ими.

      Репортер внимательно прочел статьи, описывавшие его интервью с приставом, и улыбнулся, встретив свои собственные выражения, замечания и вопросы, приведенные в статье. «Завтра, – подумал он, – я примусь за дело». Немного перекусив, он вышел из кафе, прогулялся по улице Сен-Жак и снял комнату в гостинице. Из окна своей комнаты он видел большой двор с чудной часовней и широкой лестницей.

      Несколько минут Кош стоял, прижавшись лицом к стеклу, предавшись далеким воспоминаниям и сожалея о своем смелом решении. Он вспомнил, что однажды уже испытывал подобное состояние – перед началом конференции, к которой не успел подготовиться. Садясь за стол, покрытый зеленой скатертью, он, как и теперь, говорил себе: «Зачем было браться за это дело? Мог бы сейчас мирно сидеть у себя дома, вместо того чтобы навлекать на себя общественную критику…» Но репортер отбросил мысли, способные ослабить его решимость. Он задвинул шторы, отошел от окна и сел в кресло у камина, жаркое пламя которого рисовало на стенах причудливые тени.

      Вытянув ноги и наслаждаясь теплом и тишиной окружающей обстановки, свободный и никому не известный в этой части Парижа, Кош задумался о том, что с ним произошло за последние двадцать четыре часа. Он прочитал сделанные им наскоро заметки, разорвал находившиеся в карманах бумажки и бросил их в огонь. И лишь после этого разделся, лег в кровать и, согревшись, чувствуя уже приближение сна, подумал: «Кто будет лучше спать сегодня ночью: виновный, которому пока еще нечего бояться полиции, или невинный, желающий испытать чувства преступника?»