лишь временами подменяя младшего офицера. Занятия проводили весьма мягко, даже не каждый день, особо не отягощая никого – запасной, он и есть запасной. Присмотра со стороны старших офицеров почти не ощущалось, что хочешь, то и делай, унтеры кулаки не распускали, во всяком случае, на виду рядовых не обижали. Что касается «офицеров военного времени» – так те вообще непростительно либеральничали. В Кадиевке стояли временно, и это расхолаживало. Что дальше? Еще один городишко или село? Постоянно на чемоданах сидели. Все это создавало ощущение какой-то отстранённости и от ничегонеделания неодолимо клонило в сон.
Агапов достал черный лаковый блокнот с записями, книжечку с уставом. Отрывочные знания по тактике сражений… Что можно усвоить за три месяца? Офицеры в Киевской школе активно развивали новые идеи, упоминая Драгомирова. Новации означали переход от тотальной муштры к воспитанию «нравственных» качеств бойца и командира, индивидуальную работу, культурное отношение к солдату. Все это можно было принять лишь с большим сомнением. Невыполнимыми казались эти меры. К тому же драгомировское отношение к новым видам оружия, например скорострельным Григорий не понимал. Идти под пулями в штыковую в полный рост без поддержки пулеметов?… Гибнет первый взвод со вторым, а потом третий. Психологический натиск. Несопоставимость новшеств, устава и реальности пугали. Григорий не привык к такой недосказанности, слишком уж много абстракций. Вероятно, чего-то он недопонимал, не хватало армейского опыта, практических знаний.
А как это можно было понять? Нет ни патронов, ни винтовок со штыками. Небольшой учебный запас плюс оружие караула. Ждали подвоза оружия из Проскурова уже неделю, но напрасно. Солдаты, несмотря на суровые меры, не очень настроены служить и еще меньше воевать. Кому ж охота воевать. Крестьянин обеспокоен – землей, урожай, чтоб был. Городские, их мало, те рассуждают о политике, о большевиках, эсэрах. Григорий вспомнил, своих знакомых, те, кто придерживался новых прогрессивных взглядов…
Да, Александр Иванович, например… На пасху были у них в гостях с Мэри и детьми. Марксист, а чудный человек, пасху отмечает. Не помню даже, чтоб вообще дома у Пискуновых о политике зашла речь, ну разве, о школьных реформах? А ведь, в самом деле, умнейший гражданин, патриот! Как он разговаривал с Алей о Толстом… Бывает, же в самом деле так, что кому-то Господь дает все самое, самое. Ах, если б таких умных людей было больше в России. Как бы зажили! Никакой немец никогда не сунулся бы воевать с нами. И родной дом жил бы спокойно.
Нет, не думать о доме! Нет, решительно, лучше не думать, и о Толстом тем более. Может, я напрасно переживаю, все не так плохо, и все образуется?
Агапов встал из-за стола и подошел к маленькому окну, смотревшему во двор.
Муха, проснувшаяся на подоконнике, завертелась и зажужжала, прервав ход размышлений прапорщика. Свернув зачитанную до ветхости газету, он прибил ее. Отправив газету в печку, он почему-то в мыслях вернулся к марксистам. Несомненно, идеи их он разделял. Вера в справедливость и свободный творческий