отец; возможно, сейчас у него много других забот. – Аделаида нахмурилась. – Правда, и мне трудно понять, что в нем нашла Сефора Коннот.
– Они вместе росли, – ответил Гейбриел. – Их родители близкие друзья. Семьи связаны прочными узами. Их помолвка стала данью традиции. Не сомневаюсь, родители леди Сефоры одобряют ее выбор.
У них на глазах полная, уверенная в себе дама, леди Олдфорд, повела Сефору прочь; Фрэнсис заметил, что стоявшие вокруг люди прощались. Что же в этой молодой женщине так его заинтриговало? Она – любимая дочь светского общества; ей удалось сделать одну из самых блестящих партий сезона, не вызывая ни у кого даже намека на критику. Ею все восхищаются. Она – воплощение добра, правды и откровенности; к тому же она красавица. Выругавшись, Фрэнсис отвернулся. Он испытал облегчение, когда лакей предложил им поднос с напитками.
Глава 4
Час спустя Фрэнсис стоял у высокого открытого окна в наименее заполненной гостями части залы. Он жалел, что нельзя выйти и насладиться сигарой, хотя на других балах его частенько заставали в парках женщины, мечтавшие перекинуться с ним словом – и не только. Сегодня ему этого не хотелось.
Кто-то положил руку ему на плечо, и он обернулся. Рядом с ним очутилась Сефора Коннот; на ее лице застыло молящее выражение.
– Рада, что мне посчастливилось застать вас в одиночестве, лорд Дуглас, – тихо проговорила она. – Дело в том, что я написала вам письмо и собиралась отдать его еще до нашего с вами разговора. Маркиз дал понять, что послал вам свою карточку с благодарностью, но мне хотелось поблагодарить вас лично.
Она извлекла из сумочки сложенный лист бумаги и протянула ему:
– Не читайте, пока не вернетесь домой. Обещайте!
С этими словами она ушла и вскоре смешалась с группой хихикающих женщин, которые проходили мимо. Чуть дальше стояла ее мать.
Их взгляды встретились; леди Олдфорд не отвернулась. Смущение в ее глазах сменилось стальным гневом. Склонив голову в знак приветствия, Фрэнсис развернулся, крепко сжимая в руке письмо от ее дочери.
Сефора считала, что правильно поступила, отдав ему свое послание. Она лишь надеялась, что он не станет показывать письмо своим друзьям и те не станут над ней смеяться. Мать взяла ее под руку. Вскоре к ним присоединился Ричард.
Сефора не могла допустить, чтобы храбрость Фрэнсиса Сент-Картмейла удостоилась лишь поверхностной благодарности Ричарда. Она решила, что непременно поблагодарит его лично и напишет, какое облегчение она испытала.
Поняв, что рассчитывает на ответ, она невольно вздохнула и поморщилась. Отчего же она все-таки отважилась подойти к нему? Наверное, все дело в выражении его глаз – и в глубоком шраме на щеке. Ему причинили сильную боль, и ей не хотелось ее усугублять. Она успела заметить даже оставленные ею царапины на другой щеке…
К сожалению, ее мать видела, как она разговаривает с графом. Конечно, мать ничего не скажет в присутствии Ричарда. Мария весело болтала и смеялась; Сефора невольно позавидовала сестре,