за бесценок. Цыганской семье из двадцати человек.
По тому, как она произнесла последние слова, становилось ясно: это не пустые угрозы. Вполне может. Зятю стоило вести себя осмотрительнее.
– Что скажете? – спросила она.
– Скорее всего, мы воспользуемся вашим предложением, – кивнул Бергман.
– Вот и отлично. Я не сомневаюсь, ему есть что скрывать.
– Они давно женаты? – спросила я.
Евдокия Семеновна посмотрела с некоторым недоумением. Мысли ее занимал зять, и простой вопрос вызвал растерянность. Но после небольшой заминки она все же ответила:
– Шесть лет. То есть официально пять. Он ждал, когда его первую жену признают мертвой. Мне дочка говорила, хотят проверить свои чувства. Заморочил ей голову.
– То есть об исчезновении его жены вы тогда ничего не знали? – с сомнением спросила я.
И в самом деле, поверить в такое трудно. История наверняка получила огласку, а такой человек, как покойный супруг Евдокии Семеновны, был просто обязан поинтересоваться прошлым зятя.
– Муж знал, – словно нехотя ответила Боровская. – Да мне не сказал. Расстраивать не хотел. Дочка от любви к этому типу голову потеряла. С ней-то муж поговорил. Да что толку? Потом добрые люди мне донесли. Но было поздно. Если б даже я тогда знала… никто бы не смог отговорить мою дочку. У нее характер. И ничего о вине Зорина она бы слушать не стала. Сказать по чести, его, конечно, подозревали, но не особо. И дело широкой огласки не приобрело. Его первая жена была не в себе. В психбольнице лежала. И после этого была под постоянным наблюдением. В один прекрасный день просто взяла и ушла из дома. Неизвестно куда. Сначала думали, объявится. Она и до этого уходила, а потом вроде как ничего не помнила. То ее на вокзале найдут, то в соседнем городе. В общем, с головой у нее беда. Ну и тут поначалу надеялись. А потом ясно стало: на этот раз беда случилась. Либо встретился на пути какой-то негодяй, либо… сама с собой что-то сделала.
– До этого у нее были попытки покончить жизнь самоубийством? – задал вопрос Бергман.
Евдокия Семеновна кивнула.
– Думаю, да. Не зря ее в психушку упекли. Хотя точно ничего не знаю. Зорин о ней помалкивал, мол, вдовец и вдовец. И я с расспросами не лезла, чужое горе уважала. Даже когда узнала, что пропала она, а не умерла. Никаких претензий к зятю у меня не было. Жили они хорошо, он Нелли любил… мне так казалось. А что раньше было, в конце концов, дело не мое. Это теперь все по-другому видится… – Она вздохнула и убрала носовой платок, который все это время мяла в руках.
– Они в браке пять лет, детьми, как я поняла, не обзавелись? – вновь полезла я с вопросом.
– Ну… у Зорина есть дочь. А Нелли не спешила, говорила, для себя хотели пожить. Но по мне, это отговорки. Думаю, Зорин с детьми не спешил, а Нелли под его дудку танцевала.
– Почему вы так решили?
– Дочери уже двадцать восемь. Когда рожать-то? Муж есть, деньги тоже, и что за причина тянуть? Дочка обычно отшучивалась, а Зорин разговоры на эту тему не любил,