рядом – в соседних кабинетах.
Она зарядила на компьютере поиски по базам и, пока ждала результатов, решила занести в записи по делу пришедшие в голову новые идеи.
«Охотник. Крупный зверь. Убийство ради кайфа. Необычное оружие, хитрый план – привлечь внимание. Внимание – трофей? Кто любит охотиться и имеет доступ к данным Свита? Мотив – подставить Свита?»
Оторвавшись от записей, Ева глянула на экран компьютера, сигналящего о входящем сообщении. «А вот и Рио», – пробормотала она и стала читать рассекреченное прокурором подростковое досье Хьюстона, которое высветилось на экране.
«Вандализм, магазинные кражи, незаконное хранение, прогулы в школе, – прочла она. – Две отсидки в несовершеннолетнем возрасте плюс в промежутке арест за хранение наркотиков и порчу частной собственности. Направлен на принудительное лечение к психологу. Все еще до того, как ему стукнуло шестнадцать».
Ева откинулась в кресле и принялась листать отчеты социальных работников, психологов, комментарии судей.
В общем, на парня навесили ярлык испорченного ребенка, дебошира и рецидивиста с пристрастием к легким наркотикам. А потом кто-то почесался и копнул поглубже, глянул повнимательнее в его медицинскую карту. Переломы, синяки, отбитые почки – все это списывали на драки, пока аккурат накануне семнадцатого дня рождения Джамаль не избил своего отца до полусмерти и не сбежал из дому.
У Евы все сжалось внутри – картина была ей хорошо знакома. Она знала, каково это, когда тебя избивают и ломают, каково это – дать наконец сдачи.
«Они тебя все-таки поймали, верно? Да, выследили, поймали и бросили за решетку. Но ненадолго. Все-таки нашелся кто-то, кто разобрался, что с тобой происходило».
Читая свидетельские показания матери, Ева ощущала ее страх и чувство стыда, но никакого сочувствия к ней не испытывала. «Мать ведь обязана защищать своего ребенка, разве нет? Во что бы то ни стало! А эта лишь скрывала из страха и стыда все его синяки и переломы, пока не пришло время, пока не нашелся один нормальный полицейский, который все из нее вытянул».
Джамаля поместили под присмотр в пансионат для реабилитации малолетних преступников, с ним работали психологи. «Наверное, это ему и помогло одуматься, повзрослеть. Это и то, что он дал наконец сдачи».
А прошлой ночью кто-то все это оборвал.
– Его досье? – спросил, появившись в дверях, Рорк.
– Ага.
– Система ему все-таки помогла. Может, позже, чем должна была бы, но все-таки помогла. – Рорк подошел и поцеловал Еву в макушку. – И ты ему поможешь. Могу я для тебя что-нибудь сделать?
– Ты же сказал, у тебя работа.
– Ну, кое-что я уже доделал, а остальное может пока само покрутиться.
Ева поняла, что он тоже прочитал досье и подумал о ее детстве. И о своем тоже – как его пинал, избивал и ломал собственный отец.
И потому он чувствовал, что между ним и этим совершенно незнакомым ему человеком есть какая-то связь, и это Ева тоже прекрасно понимала.
– Ну,