и это вполне вознаградило меня за опасность, которой я подвергался, когда Гальярд, оправившись от минутного изумления, быстро опустил занесенную руку, и его сабля рассекла воздух надо мной.
Глава VII
Белая роза
Я был проворнее полковника. В ту минуту, когда он, не думая ни о каких последствиях, а лишь собираясь наказать меня по заслугам, замахнулся на меня саблей с твердым намерением рассечь мне голову до зубов, я хватил его по виску своей толстой тростью, он отшатнулся, а я во второй раз ударил его по голове. Полковник повалился на землю, точно мертвый. Мне плевать было, жив он или мертв, – в эту минуту я наслаждался вихрем самых упоительных и сатанинских ощущений.
Саблю Гальярда я сломал ногой, а куски вышвырнул на улицу. Старый граф де Сент-Алир пустился к двери во все лопатки, не глядя ни направо, ни налево, не благодаря никого. Проворно сбежав со ступеней крыльца, он юркнул в карету. Я же стоял возле очаровательной графини, брошенной на произвол судьбы. Я подал ей руку и повел ее к карете. Она села в нее, и я захлопнул дверцы. Все это было исполнено мною молча. Только я хотел спросить, не удостоят ли меня какого-нибудь приказания, и оперся рукой на нижний край опущенного окна, как графиня робко и вместе с тем взволнованно положила свою руку на мою. Губы ее почти касались моей щеки, и она шепнула торопливо:
– Быть может, мы больше никогда не увидимся. О, если бы я могла забыть вас! Уходите, прощайте, ради бога, уходите!
Я пожал ей руку. Она отдернула ее, но перед этим дрожащими пальцами сунула мне в руку белую розу, которую держала во время этой бурной сцены. Это волшебное действо происходило в то время, когда граф отдавал приказы своим пьяным слугам. Они скрывались от него до тех пор, пока я своим ловким вмешательством не положил конец этой неприятной сцене. Теперь они, подгоняемые страхом, проворно взобрались на козлы. Извозчик щелкнул бичом, лошади побежали рысцой, и карета со своей драгоценной ношей покатила к Парижу по широкой главной улице, освещенной луной.
Я стоял на мостовой, пока экипаж не скрылся из виду. Лишь после этого я с глубоким вздохом посмотрел на белую розу, завернутую в мой носовой платок, – драгоценный залог любви, тайно переданный на прощание, и так осторожно, что ни один нескромный наблюдатель этого не увидел. Хозяин гостиницы и его слуги между тем подняли раненого героя ста сражений и прислонили к стене, обложив с обеих сторон чемоданами и подушками. В его большой рот влили рюмку водки, которую, замечу, позднее все-таки записали на его счет, но дар божий в первый раз остался непроглоченным.
Плешивый военный врач с очками на носу, старичок лет шестидесяти, который в одиночку ампутировал восемьдесят семь рук и ног после сражения под Эйлау, сложив свои шпагу и пилу, свои лавры и липкий пластырь, поселился доживать век в родном городе. Его-то второпях и пригласили осмотреть раненого. Эскулап нашел, что череп храброго Гальярда получил повреждение, что в любом случае у него сотрясение мозга и что дел для его замечательного