т…
Я встаю, я к той иду ветле –
через сердце песня пусть течёт.
Поживу ещё немного я,
если день начался – с соловья,
если он, как лист, не опадает…
Если песня на земле светает.
«Подснежниками воздух пахнет…»
Подснежниками воздух пахнет
и набухающей землёй.
Я сяду на скамейке в парке
дышать вечернею весной.
А вдалеке, в остывшем доме
погаснет свет в твоём окне.
Ты не узнаешь в полудрёме,
что я опять ушёл к весне.
Что мне ни капельки не скучно
ходить у краешка реки.
Ходить и слушать, очень слушать
траву, деревья и гудки.
В такую ночь, в такие вёсны
мне всё доступно, всё дано.
Хожу, забрасывая звёзды
в любое тёмное окно.
«…А мне хотелось одного…»
…А мне хотелось одного:
чтоб ночь такая – не кончалась.
А всё, наверно, оттого,
что лодка на воде качалась,
что фиолетовой волной
река махала вслед закату,
что пахло спелою весной:
разливом, деревом, загадкой…
Тянуло тишью от озёр,
костёр трещал, от воли весел.
И месяц бился, как осётр,
в оранжевых сетях созвездий!..
Я думал: утром будут птицы
и капель синий беспокой,
но ничему не повториться,
тем более – ночи́ такой.
Качались ветви, будто вёсла,
и травы набирали рост.
И падали на землю звёзды,
как будто бы птенцы из гнёзд.
«Со мной бывает иногда такое…»
Со мной бывает иногда такое:
не спится. Надоест лежать, курить –
иду к реке. Мне хорошо с рекою.
Нам есть всегда о чём поговорить.
…Уткнувшись в берег, спит трудяга-катер.
Пусть ему снятся дальние моря.
Качается звезда в дрожащей капле,
а капля – на ладони у меня.
За Волгой городок – костёр потухший,
лишь окна-угли тлеют кое-где.
Я только Волге открываю душу –
спокойной, сильной и живой воде.
Почти беззвучна ночь. И только волны
вздохнут о чём-то, галькою шуршат.
Я то дышу, не глядя, тихой Волгой,
а то гляжу на Волгу, не дыша.
Подумаю над будущей строкою,
воды напьюсь, присяду и засну.
А Волга тёплой доброю рукою
накинет мне на плечи тишину.
«Сухие пятна на заборе…»
Сухие пятна на заборе,
зимы ослабли удила,
и серости холодной море
синица звенью подожгла.
И удивлённая трава
все мрачные сминает тени.
Гори, лежалая листва,
дыши, апрельское цветенье!
И в этой чистой тишине
невольно расправляешь плечи
и вновь идёшь, лицом к весне,
своей судьбе земной навстречу.
«Апрель, он сыплет птичью звень…»
Апрель, он сыплет птичью звень,
дитя помолодевшей зорьки.
Неторопливая сирень
торопится открыть глазёнки.
И разве нужно горевать
в такую пору,
разве можно?
Возьми-ка