избежать таких псевдонаучных данных, не соотносимых с реальностью, считает исследователь Второй мировой войны, необходимо знать не только документы о ней, но и экономическую географию. «Желательно также иметь представление об общей истории – о теориях цивилизации, о моделях исторического развития, об историческом контексте, в который вписана данная война. При этом нужно соблюдать баланс между дедуктивным и индуктивным методом. Ни в коем случае нельзя идти от общего к частному в заранее избранном направлении, игнорируя «неудобные» документы. Но точно так же недопустимо двигаться от частного к общему, абсолютизируя документ и игнорируя контекст. Нахождение такого баланса представляет собой главную проблему, возникающую при изучении военной истории»[7].
Именно игнорирование общепринятой методологии исторических исследований различного рода «альтернативщиками» и приводит к разным точкам зрения на Большую войну, вплоть до понимания стратегии и тактики ведения современных и ушедших в прошлое войн. Тем более что подобные явления планетарного масштаба по-разному интерпретируются с точек зрения здравомыслия и здравочувствия, без которых они просто-напросто не могут быть правильно поняты и истолкованы, поскольку представления о гуманности в разных человеческих сообществах не всегда совпадают.
Одна из советских и неординарных поэтесс и писательниц Лариса Васильева, не чуждая меткословию, разграничивая историю и науку, занимающуюся её изучением, удачно назвала, на мой взгляд, последнюю «истористикой». «Историю, – отметила она, – всегда переписывают. Вокруг истории груды смыслов, вымыслов, домыслов, в угоду той или иной конъюнктуре. Вокруг и внутри истории всегда живёт истористика – спорные и бесспорные соединения жанров, рассказывающих о прошлом. Свои книги не считаю научными. Остерегаюсь слова «наука». Если история наука, то почему она никогда никого ничему не учит? Однако как в таком случае строить школьные учебники? Об этом нужно всерьёз думать, используя не только вертикальные умы мужчин, но и круговые, материнские чувства женщин».
Мне кажется, что материнские чувства здесь ни при чём. Просто в жизни человека, оговорюсь, не каждого, присутствуют – желательно не в противоборстве – две духовные стихии: здравомыслие и здравочувствие, которые не следует дифференцировать по половому признаку – первое мужчинам, второе женщинам. В разных мерах они могут существовать и у мужчин, и у женщин. Только тот, кто занимается историей, в особенности военной, должен не только здраво, глубоко или мелко мыслить, но обязательно здраво чувствовать время, эпоху, которая изучается, проникать в её глубинные слои, а не только в поверхностные, без чего принимать «истористику» невозможно. Она в большинстве случаев выступает в единстве с другими гуманитарными дисциплинами, близкими к истории. И эта комплексность «мыслечувствия», если оно находится в здравии, обязательно приведёт к