красоте мира. Вот, на прошлой неделе они вместе пили кофе, и Сергей жаловался, что начал уставать от работы, а потом вдруг грустно улыбнулся и сказал: «Хорошо тебе, ты хоть людям помогаешь», – и тут задел чашечку и опрокинул кофе на проходившую официантку. Денис еще подумал, как все связано в жизни, – стоит чуть-чуть выпасть из позитивного течения, и все сразу начинает сыпаться. Сергей стал извиняться, давать деньги, Денис смутился и вышел в туалет, а когда вернулся, девушка уже отошла от столика и, улыбаясь, беседовала с другой официанткой за стойкой, поглядывая на Волкова. Когда Денис проходил мимо, они замолчали, и он успел подумать, что Сережа все-таки неприлично нравится женщинам, неясно даже почему. Вот так всегда: вспомнишь какую ерунду, чтобы рассказать в курилке, а у самого щиплет в глазах, будто тебе десять лет или даже шесть.
Денис деловито почесал уголок глаза и сказал:
– Не самурайская смерть.
– В смысле? – спросил Абросимов.
– Я всегда был уверен, что он умрет, как жил, – в объятьях какой-нибудь барышни.
Абросимов приложил палец к губам и взглядом показал в дальний угол комнаты. У дверей Гениного кабинета сидела невысокая черноволосая девушка в темном с вышивкой платье. «Похоже на «Kenzo», – подумал Денис, – но я не знаю такой коллекции». В руках она вертела темные очки «Сalvin Кlain», иногда отрываясь от них, чтобы намотать на палец прядь волос и тут же отпустить.
– Кто это? – шепотом спросил Денис.
– Это та самая Маша Манейлис, из Израиля, – ответил Абросимов.
– Красивая, – протянул Майбах, – покойнику везло на барышень.
– А барышням с ним – нет, – ответил Абросимов и отвернулся.
Денис молча накрыл его руку своей.
– Может, теперь все наладится, – сказал он после паузы и посмотрел на Машу: палец все еще скользил туда-сюда по черной спирали локона.
Когда-то Геннадий Семин был худощавым очкариком с волосами до плеч. К тридцати годам волосы поредели, очки уступили место линзам, а сам он раздался вширь. Он знал, что сотрудники за глаза называют его Крокодилом Геной, но не обижался, воспринимал как комплимент: крокодил из советской сказки был стопроцентно положительный герой. Но сегодня, обливаясь потом под ветерком кондиционера, он в самом деле чувствовал себя какой-то гигантской рептилией, почему-то усевшейся за огромный, в полкабинета, стол, купленный еще Олегом. Выбросить бы, да купить новый, но все руки не доходят.
Таким и увидела Гену Маша: скомканный клинекс в руке, капли пота на лысине, мятый пиджак и съехавший набок галстук. Коротко стриженная брюнетка, по-секретарски длинноногая и непропорционально большеротая, проводила Машу в кабинет. Гена со вздохом выволок себя из кресла, поправил галстук и протянул потную ладонь:
– Геннадий, – представился он и, влажно пожимая Машину руку, добавил: – Примите мои соболезнования.
– Спасибо, –