покосился на гридня, а Тренята только молча пожал плечами – дела церковные его никоторым боком не касались, он и сам был недавним язычником, крещён был только пятый год всего.
– Второе, – сказал Ярун, охмурев ликом. – В Полоцке полно ратных, с оружием – боярские дружины да городовая рать. Не то, чтоб готовы в любой миг выступить, да только ведь нету дыма без огня.
– Но это ещё ни о чём не говорит, – заметил князь, подавляя улыбку. Воевода недовольно засопел, но наклонил голову, соглашаясь непонятно с кем – то ли с князем, то ли с воем. Скорее всего, всё же с воем. Мстислав закусил губу. Он был ещё молод, по двадцать четвёртой весне всего, а только и он понимал, что большого числа воев долгое время в городе не удержать – кормить станет нечем. Им придётся дать какое-нибудь дело. И какое же дело может дать своим воям князь Всеслав?
– При мне князь несколько раз куда-то исчезал из города всего с двумя-тремя воями, – Ярун почти кричал. – К князю в терем ночами таскаются какие-то подозрительные люди в серых плащах до пят!
– Самый удобный способ скрыть лицо и одежду, – буркнул Тренята. – Ты никак ночью и в княжий терем лазил?
– Да зачем? – Ярун уже успокоился и перевёл дух. – И так видно. Я там ночью прогуляться вышел, а никому ведь не запрещено возле княжьего терема гулять.
– И потом… – он помолчал несколько мгновений. – По Полоцку и всему княжеству ходят упрямые слухи, что князь Всеслав избран древними богами, – вой размашисто перекрестился, ограждая себя от бесов, которых невегласы богами зовут. – Избран для того, чтоб восстановить старую веру.
Вот оно! Мстислав приподнялся в кресле, вцепясь в подлокотники. Вот оно!
– Тысяцкий Полоцка постоянно привечает сбегов из наших земель – невегласов-язычников, – продолжал вой. – Несколько раз я видел, как в княжий терем ходили люди с Варяжьего Поморья7 – не только купцы.
Мстислав закрыл глаза и откинулся к стене, прижался затылком к гладко выскобленным брёвнам, ощутил приятную прохладу старого доброго дерева.
Вот оно и пришло, – стучало в висках.
В воздухе пахло войной.
– Вестимо, всё это только слова, – гулко отдался в ушах голос Треняты – литвин неплохо говорил по-русски, как и всякий, кто родился поблизости от словенских поселений. А только в речи Треняты всё одно слышалась какая-то странноватая чужинка.
Полоцкая земля становится всё сильнее. Сбеги идут туда постоянным потоком – язычники бегут от крещения и из Новгорода, и из Смоленска, и из Плескова. Придёт время, они, если что, стеной за Всеслава встанут. Князь чуть заметно усмехнулся – в том, что это время придёт, Мстислав не сомневался ничуть. Ярославичи этого упрямого изгоя в покое не оставят. Да и сам Всеслав навряд ли успокоится – каково окружение, таков и князь.
Мстислав неуловимо усмехнулся – силён и настойчив полоцкий оборотень.
Мстиславу