золоченой зажигалкой.
– Адвокат приобрел билеты, – он подмигнул Иоганну, – но до спортивного зала он не доедет. Давай перекусим, – велел Красный Принц, – пообедаю я с женой в более изысканном месте, – ковбойские ботинки Саламе простучали по дешевому линолеуму. Иоганн нарочито аккуратно растер окурок в пепельнице.
– Хайди здесь. Хватит, – разозлился Иоганн, – надо вытаскивать нас из этого дерьма.
Приоткрыв окно пошире, Брунс пошел на кухню.
Письмо, написанное каллиграфическим, знакомым Иосифу почерком, привез в Кирьят Анавим Шмуэль. Узнав о его втором за две недели ранении, брат немедленно примчался из Рима. Иосифу предложили лечь в военный госпиталь, однако полковник Кардозо отказался, сварливо заметив, что он не хочет занимать койку, предназначенную для более тяжелых пациентов.
– Дома и стены помогают, – сказал он армейским врачам, – доктор Гольдберг еще здесь, а он мне, можно сказать, второй отец, – обычно Иосиф избегал кибуца, не желая сталкиваться с Михаэлем Леви.
– Но когда-нибудь все равно придется это сделать, – напомнил он себе, – я обещал дяде Эмилю стать другим и я стану…
Он утешил себя тем, что Леви почти не выбирается из семейных комнат. Иосиф действительно так и не увидел бывшего армейского товарища.
– Врачи ходят к нему на дом, – вспомнил полковник, – а сейчас в кибуце объявили карантин, – ко времени вспышки гепатита в детском крыле Иосиф покинул Кирьят Анавим. В кибуце, впрочем, не беспокоились о болезни. Детские хвори, как думал о них Иосиф, постоянно гуляли среди малышей.
– И Шмуэль тогда вернулся в Рим, – Хайди застыла на подоконнике, – но сначала он передал мне письмо, – Иосиф выучил ее строки наизусть.
– Я сожалею о твоих ранениях, – писала кузина, – прости, что долго не отвечала тебе, – чернила на бумаге расплылись от его слез, – я пока не могу покинуть Африку, но посмотрим, что случится в будущем, – она подписалась «Твоя Ева». Иосиф помнил все, словно это случилось вчера.
– Никого другого мне не надо, – доставая конверт, он всегда плакал, – и никогда не понадобится. Я буду ждать ее столько, сколько она скажет, – написав ответ, он заметил брату:
– Ваша почта быстрее и надежнее, – Шмуэль улыбнулся, – ты, наверное, тоже собираешься в Африку или еще куда-нибудь, – Иосиф помолчал, – не кажется, что из тебя не выйдет ватиканского бюрократа, милый, – он редко обращался так к брату. Шмуэль погладил его по ладони, пальцы близнецов переплелись.
– Словно в детстве, – понял Иосиф, – мы, бывало, днями не разнимали рук. Мы на самом деле одно целое. Неудивительно, что мы влюбились в одну девушку, – он видел все по глазам Шмуэля.
– Обеты для него важнее, – вздохнул Иосиф, – он никогда не снимет с себя сан… – брат все так же разборчиво писал на ладони.
– Говорят, что в сорок лет я стану кардиналом, – прочел Иосиф, – но я не оставлю страждущих