происходило. Зародившийся было интерес к науке в одночасье исчез – притом обозначилась тема кандидатской диссертации и он поступил в заочную аспирантуру.
По утрам просыпался с предчувствием вынужденного попадания в серый и долгий день. Все реже встречался с женщинами, друзьями, вечерами лениво слонялся по комнате, либо без понимания глазел в телевизор. Случалось, подходил к гитаре и, перебрав бессмысленные звуки, неделикатно ставил инструмент на место.
Когда Светлана была уже на седьмом месяце, Андрей привел ее в загс. Даже не раздеваясь поставили подписи (за свидетелей расписались работники заведения) и, по-деловому пожав друг другу руки, удалились. Вечером Светлана выпила немного шампанского, Андрей один бутылку коньяка.
Однажды, сыну набралось полгода, из-за совершеннейшего пустяка Румянцев повздорил с начальником лаборатории. После глупых препирательств наш герой твердо заявил:
– Или я поступаю по-своему, или пишу заявление об уходе.
– Пиши, – коротко бросил тот.
Если с женитьбой Андрей так и не понял, что произошло, то уход с работы обнаружил самому неведомые черты. Никаких сожалений не случилось, но спала хандра. Дело происходило весной, Андрей полюбил гулять с коляской, наблюдать за озабоченными прохожими и слушать деловитое щебетание птиц. Внезапно под вкрадчивое прикосновение мягкого и терпкого ветерка в голове начинали роиться звуки и образы. Однажды наполненный неведомой и пряной силой взял гитару и сложил нестерпимо волнующий мотив. Тут же накатал слова и целый день потом находился в тумане хмельного восторга. На другой день возбуждение сошло, мотив песенки показался вроде бы слизанным, слова несколько корявыми, однако даже воспоминание о процессе сочинения заставляло биться сердце тревожно.
За месяц Румянцев сляпал песен десять и хоть видел, появляются повторяющиеся фразы в музыке, а слова вообще однотипные, ему казалось, что две-три вещицы получились. Особенно легко возникали мелодии, их он составлял мгновенно. Много сложней выпадало на тексты, здесь бился другой раз по три-четыре дня.
Но главная проблема, конечно, состояла в неудобстве перед окружающими. Жили у родителей, и Андрею, молодому, крепкому мужчине, было совестно заниматься подобными пустяками на глазах у стариков, без того глядящих на него, бездельника, с укором, да и у жены, хоть кроткой, но, очевидно, неудачливой. Между тем нужно было существовать. Отсюда, пожалуй, можно начать отсчет новой, никем не предсказанной и непредвиденной самим жизни.
Необходимо оговорить, что тогда добыча денег приняла гротесковую форму. От не такой уж и доступной возможности музицировать в ресторанах отказывался, на музыкальной ниве даже случайных заработков в итоге не стало. Дело дошло до того, что пустился подрабатывать в ЖЭКе: плотничал, чинил крыши, выполнял разное. Чего ждал, было неясно. Безусловно, отсюда согласился на предложение соседа, Сергея, парня того же возраста поработать на «армян» – они хорошо платили.
Тогда в моду только начали входить так называемые мыльницы – женская обувь пляжного типа, изготовленная из