губу, чтобы не расхохотаться.
"Симонова, блин, я почти поверил! Это все от введённых обезболивающих. Женя, ты на ревность способна не больше, чем я – на проявление такта! Отвечая на твой вопрос: у меня после всего этого веселья последних дней как-то сместились приоритеты. А тут красивая девочка, к тому же ты первая попросила. С чего бы мне тебя в этом ограничивать? Когда-то секс втроем был влажной мечтой любого представителя мужского пола. Только давай эмпатогенами ее накачаем?"
"Это хорошая идея, а ты не думал, что меня могут увести? Может мне с ней больше понравится!"
"И опять ты меня дразнишь. Рыжик, ты ради меня вколола две порции мертвой петли. Я оставлю за кадром тот факт, что после такого не выживают, но все же, после одной порции при совместном приеме люди не расстаются, никогда. А то, что ты хочешь ее вместе со мной трахнуть, вполне себе укладывается в твою гиперсексуальность".
"А если тебе она понравится больше, чем мне?"
"Что, прямо сходу множественные совместные оргазмы? Не, на этот случай я хочу тебе напомнить, что именно ради тебя я вырвал себе глаза. Мы вместе убивали людей, ради меня ты пошла на почти гарантированное самоубийство. И – скажу честно – я прихожу в ужас от мысли, что мне снова придется пережить нечто подобное для установления такого уже уровня текущих отношений. Но девочка аппетитная. Так что я не против".
Дверь в стене открылась снова. Женя моргнула и, наконец, смогла разглядеть небольшую надпись «исповедальня» над открытой дверью. Из темноты помещения вывалился молодой мужчина. Большая круглая голова, длинный острый нос, модная полтысячелетия назад стрижка «под горшок», тощая шея, подвижный острый кадык, сутулые узкие плечи, длинные руки и ноги. Незнакомец напоминал подростка-переростка. Такой же нескладный, взъерошенный… И чем-то упоротый. Накинутая через голову сутана была надета задом-наперед. Зрачок был расширен на всю радужку, из уголка рта тянулась по щеке ниточка слюны. У незнакомца была сильнейшая эрекция, причем двойная. Два одинаковых бугорка – один сверху, а другой снизу. Женя с любопытством уставилась на пах мужчины.
"Дай угадаю – это тот самый отец Никодим, образец благочестия и целомудрия?"
"Да, это он".
"Соломон, тебя ничего не смущает?"
"Нет, а должно?"
Женя снова потерла лицо.
– Батюшка, батюшка, благословите!
К вышедшему из исповедальни священнику наперерез бросилась Клавдия Модестовна. Женя с силой сжала челюсть, массируя большим пальцем набрякшую височную мышцу.
Отец Никодим испуганно мотнул головой из стороны в сторону, с трудом фокусируя взгляд на бабушке с огромной пушкой. Вздрогнул и торопливо перекрестил ту, вложив в подставленные ладони руку для поцелуя.
Модестовна торопливо клюнула батюшку в ладонь, оставив след от помады и, склонив голову, отошла в сторонку. Женя еще раз с сомнением посмотрела на всеми узнаваемого и почитаемого святого.
"Кот, я точно должна сейчас пойти на исповедь, обозначить свое верование, и сказать ту самую фразу?"
"Да,