тот же. 20.
В большой церкви Зимнего дворца духовником Екатерины Великой о. Иоанном Панфиловым совершено таинство крещения; сын наследника наречен Александром – в честь св. благоверного князя Александра Невского. Восприемницей стала императрица, заочными восприемниками были император римский Иосиф и король прусский Фридрих Великий.
…Проходит несколько времени – и границы владений младенца раздвигаются. Он царствует, лежа на боку, в очень широкой железной кроватке, на кожаном матрасе. Кроватка стоит все в тех же покоях Зимнего. Зимний – в центре Петербурга. Петербург – в центре России. Россия – если и не стоит в центре мира, то должна стать. И станет. Это замысел бабушки, громадный и величественный, как сама она. Внуки – и прежде всего старший – часть этого замысла, осуществлению которого ничто не должно мешать. Помехи следует устранить.
Первая из них – недостойные младенца и не включенные в замысел родители. Марии Феодоровне и Павлу Петровичу не благословлено часто видеться с сыновьями. Позже, когда они захотят взять детей в путешествие по Европе, им это не позволят сделать. Напротив, едва они воспротивятся поездке Александра и его младшего брата Константина (родившегося 27 апреля 1779 года) вместе с Екатериной в Крым, им будет жестко указано на пределы их власти. Дело родителей – рожать, остальное – не их дело.
Затем необходимо властной лаской размягчить младенческую волю, мягкой, сладко пахнущей рукой размять глину, придать ей нужную форму и в должный момент обжечь, закалить, возвратить твердость. Сквозной мотив екатерининских писем Примму – власть над личностью старшего внука и счастливое упоение этой властью.
«Я все могу из него делать…» (от 29 мая 1779);
«…мне говорят, что я вырабатываю из него забавного мальчугана, который готов делать все, что я захочу… Все кричат, что бабушка делает чудеса, все требуют, чтобы мы продолжали вместе играть» (от 5 июля 1779);
«…это забавный мальчуган, которому доставляет удовольствие принимать все, что я ни делаю…» (от 14 июля 1779);
«…слово бабушки – это наше самое дорогое слово, и ему мы более всего верим» (от 7 сентября 1780).
Но все это – после. Первым же шагом на избранном Екатериной пути стало наречение имени.
Гримму императрица объясняла свой выбор так: «Великая княгиня только что родила сына, который в честь святого Александра Невского получил громкое имя Александр… Aber, mein Gott, was wird aus dem Jungen werden? (О, мой Бог, что-то получится из этого мальчика? нем.). Меня утешают Бейль и отец Тристрама Шенди, который считал, что имя влияет на предмет, им обозначаемый. Гордец! Что до нашего имени, уж оно-то прославлено: его носил даже кое-кто из матадоров!»[7]
Версия сколь красивая, столь и пошлая, уравнивающая в правах покровительства святого и «кое-кого из матадоров».
На деле все обстояло куда сложнее.
В «монарших святцах» XVIII столетия среди мужскихимен не было Александра (как не было и Константина, и Николая). Сознательно отступая от этой традиции,