кроме вас, столь близко знал его?
Супруги переглянулись. Макар словно спрашивал у жены совета.
– Поговорите сначала с Ларисой. Это его помощница, она у него работала много лет. Лариса Суслова. Мы же последние годы не виделись с Саввой, – Меланья вздохнула. – Мы в Лондоне, он здесь. Общение только по скайпу. А она была с ним все время. Она потом вызовет для вас всех остальных побеседовать.
– Где нам ее найти?
– Идите в кабинет Саввы. Она там бумаги его разбирает.
– Простите, а кто обнаружил вашего отца в то утро на берегу мертвым? – спросил Мамонтов у Макара.
– Эдичка.
– Кто?
– То есть, я хотел сказать, Тутуев Эдик, – Макар отвечал Мамонтову, а смотрел на Катю. – Это так, домашнее прозвище. Не обращайте внимания. У нас у всех здесь есть милые домашние прозвища. Тутуев нашел отца прямо в воде.
– Мы и с ним побеседуем, – объявила Катя.
– Да, конечно, только постарайтесь выбрать его светлый момент.
– То есть?
Макар постучал пальцем по виску. И улыбнулся Кате. А она подумала – он не убит горем. Он не очень-то скорбит по отцу. Он явно оказывает ей знаки внимания. Или хочет очаровать – вот так сразу? И он чертовски красивый парень. Такого красавца даже властной жене трудно держать под каблуком.
Глава 8
«Мутно небо, ночь мутна…»
19 февраля 1861 г. 3 часа ночи
Бронницкий уезд
Кровь – на вытертом ковре, на обоях с виньетками. Кровь на скомканных простынях.
Клавдий Мамонтов и Александр Пушкин-младший на мгновение потеряли дар речи. Застыли на месте как вкопанные. Затем Пушкин-младший резко обернулся к двери, куда уже пыталась пролезть любопытная гостиничная прислуга, слетевшаяся на крик, несмотря на поздний час. Он высунулся в коридор и снова четко по-военному приказал:
– Никому сюда не входить. Сейчас же пошлите человека домой к предводителю дворянства. Разбудите его. Скажите – я послал и прошу его немедленно снарядить нарочного к графу Свиты Его Величества фон Крейнцу. Полицмейстеру. Слышали о таком? Пусть нарочный по пути заедет сюда, в гостиницу, я передам с ним полицмейстеру письмо. А теперь все вон отсюда. Коридор освободить. Сидеть в людской. Не шляться по дворам. Языками не молоть. Сплетен не распускать.
Он плотно закрыл дверь и…
– Ключ-то в двери, Саша, – тихо молвил Клавдий Мамонтов. – Вроде как они заперлись здесь, а дверь-то сейчас открыта.
Он тихонько повернул ключ, замок клацнул, снова повернул, отпирая. Приоткрыл дверь и, наклонившись, начал осматривать замочную скважину снаружи. В свете сальных свечей, что горели в коридоре, видно было плохо, но он все же кое-что разглядел.
– Царапины вокруг скважины. Может, отмычку использовали или какой-то штырь как рычаг.
Затем он снова захлопнул дверь и закрыл ее на ключ.
Они заперлись с ЭТИМ внутри.
С тем, что предстало их взору и внушало ужас.
Рядом с разоренной кроватью на залитом