.

ж не к Кремлю взывать, тем паче к черту!

      Купырь сломал, испил сладимый сок.

      Присел в тенечке молодого клена.

      Прогулке рад?

                        Или не рад? Чего ж

      Вопросы ставить на виду у Дона —

      Шлет позывные: раны не тревожь!

      Броди, гуляй окраиной российской,

      Люби, жалей, как сын и как поэт,

      Пока на равных сердцу близко-близко

      И пасмурность ее, и кроткий свет.

      «Pyсь взбодрится не от сытости…»

      Pyсь взбодрится не от сытости,

      Не от гула машин и станков.

      А от сдержанной утренней святости,

      Освященных колоколов,

      Их соскучившийся в темени благовест,

      Воли свет наконец обретя,

      Потеснит неугодное, блажное

      На бесхлебные в яви поля.

      Где рассвет в полный рост не восходит,

      Крылья птиц поусохли – полынь.

      И сама цепенеет природа,

      Дышит немо вселенская стынь.

      Русь неловко туда не попятится,

      Не провалится в небытие.

      Богородица Мать постарается,

      Возвернет сокровенное все.

      И уймется, отступит «железо»,

      И потухнут содомы огней.

      На былинку букашка залезет —

      Сердцу нету на свете милей!

      «Мне внушали учебники в школе…»

      Мне внушали учебники в школе:

      Горизонт не имеет конца,

      Луг пройдешь, плоскогорье и поле

      И не раз пот обронишь с лица,

      А черта его будет все так же

      Далека, недоступна вовек.

      Не поверил я бредням бумажным —

      Был себе на уме человек.

      Я задался отчаянной целью:

      Не достигну пока – не умру,

      Шел всю жизнь.

                          Износилось все тело.

      «Это значит, – подумал, – к добру!»

      Так и вышло.

                    Он рядом, колеблем

      Танцем звезд, величав и широк,

      У него все в объятиях небо:

      Юг и север, и запад, восток.

      Вспоминать перестал я о прошлом,

      Заполошно в затишке дышать

      И людскую «научную» пошлость

      Осиянной душой признавать.

      «Мимо квелого плетня…»

      Мимо квелого плетня

      Тихо движется старуха.

      Кто она?

              Она ничья.

      А верней, Святого Духа.

      Не сама она идет —

      Бережно ее толкает,

      Умоляет и зовет…

      А куда?

            Один Он знает.

      Ей, поди-ка, нипочем,

      Разум навсегда покинул.

      И пропал бесследно дом

      Заодно с дворнягой Динкой.

      Только небушко в глазах,

      Алых ангелов порханье

      Близко-близко, в двух шагах.

      Нет тому пока названья.

      «Есть бродяги и шаромыжники…»

      Есть бродяги и шаромыжники,

      И у них лишь одно на уме:

      Объегорить,

                   пристукнуть булыжником,

      Затеряться проворно во тьме.

      Им любая дорога попутна,

      И