с оттенком легкого сожаления ответил Петрович, поправляя рукава своей застиранной тельняшки.
– Что сразу Волк!? Я бы сгонял, но там такой дубак на улице. – Юрке явно не хотелось покидать помещение.
– Сачкуешь, бро. Жора по этому дубаку на байке каждый день в универ катает, а ты полквартала пройти боишься. Надо закалять организм, – настаивал Петрович.
– Золотые твои слова! Вот пускай Жора за пивом и катит, – парировал Волк.
– Ты мне парня не порти! Ему скоро в космос лететь – не до пива, – Петрович, теряющий надежду на вечернее пиво, снова углубился в ремонт компьютера.
Жора повесил куртку в шкаф и следом бросил противогаз.
– Кстати, про космос – а ты чего не в скафандре? До вечера же ходить собирался, – с легкой издевкой спросил Волк.
– Накрылся космос. Возьми, почитай, – Жора протянул Волку письмо, сел к столу и налил себе из чайника.
– Тут букв много. Давай сам в двух словах.
– В двух словах – набор в отряд космонавтов закончен, следующий через три года. Может быть… Так что, извините, не обижайтесь, верьте в себя и бла-бла-бла, – пересказал Воробьев.
– Вот уроды, – зло буркнул Волков.
Жора взял чашку, отхлебнул и тут же, поперхнувшись, выплюнул содержимое – Тут что, водка, что ли!?
– Извини! Забыли предупредить. Волк пузырь об лестницу расколол, так мы ее из пакета в чайник слили, чтоб не пропала до субботы. Ничего личного, – развел руками Петрович.
– Теперь и чаю не попьешь! – с досадой произнес Жора.
– Жора, ты к нам в комнату на чай сходи. Там Света как раз задачу решить не может, хотела тебя позвать, – отозвалась из-за воображаемой стены Ирина.
– А что, мысль! Скафандр снял, водяры накатил, спортивному режиму конец! Теперь можно и к Светке на чай с продолжением, – поддержал предложение Волк.
– Цинично, но верно. В земной жизни тоже есть свои прелести. Но я бы на твоем месте не сливался. Три года – не срок, – вставил Петрович.
– Я не сливаюсь. Считайте, что взял тайм-аут, – Жора на секунду задумался, – Хотя, через три года универ закончится, надо будет на работу устраиваться. Какой там космос…
– Ладно, не будем о грустном. Забей на письмо и давай кино смотреть. Комп заработал, – сменил тему Петрович, подключая системный блок к монитору.
По монитору поплыли черно-белые титры, и следом в комнату ворвалась давно забытая мелодия из песни Леонида Утесова:
«Лейся, песня, на просторе,
Не скучай, не плачь, жена.
Штурмовать далеко море
Посылает нас страна.»
– Опять нафталин, – недовольно пробубнил Волк.
– Нафталин у твоей бабушки в сундуке, а это «Семеро смелых» – классика советского кино, – назидательно ответил Петрович, – Без порнухи и чернухи. Романтика арктических просторов в чистом виде.
Жора запрыгнул на крышу «мамонта» и, зацепившись за спинку, повис вверх ногами напротив монитора.
– Я