артиста – сегодня и ежедневно…
– Можно к вам?
Илиас Мамедович обернулся и увидел на пороге девочку в коротком платьице.
– Заболели? Может, надо что-либо принести, кого-нибудь позвать? – незваная гостья сделала книксен: – Здравствуйте!
«Грация что надо, истинно артистичная, – отметил Карим-заде. – Чья такая?»
Девочка догадалась, какой вопрос возник у приболевшего.
– Забыли меня? А я вас вспомнила, и как Илиской дразнили за то, что не выговаривала букву «р», и как в Сочи учили плавать.
Илиас Мамедович забыл о боли, привстал:
– Ты Карпова, Ира Карпова! Совсем стала большой! Садись – в ногах правды нет. Сколько стукнуло?
– Скоро восемь, – Ира присела в кресло. – Мы уехали из Тулы первыми, вначале в Псков, затем в Германию.
– Уже вошла в номер родителей?
– Я верхняя. Прислали для укрепления вашей программы. В дороге ела на ночь, а тут не буду – нельзя выходить в манеж с полным желудком, надо следить за весом.
Карим-заде кивнул и подумал, что нет ничего удивительного, что девочка с пяти лет выступает с родителями – такова участь всех в цирке детей, в дошкольные годы выходить в манеж и покидать его лишь после сильной травмы или ухода на раннюю пенсию.
– Нравится работать?
– Ага, плохо только школы менять и подружек. Лишь привыкну к классу, учителям, как надо опять переезжать.
А еще приходится учить то, что выучила раньше, или, наоборот, догонять ушедших по программе…
Иринка привыкла к постоянной смене городов, сбору вещей, распаковке на новом месте, поселению в гостиницах или на съемной квартире, привыканию в новой школе к учителям, одноклассникам.
– Здесь школа далеко от цирка? В Иркутске ехала на трамвае три остановки, мама боялась отпускать одну и провожала, встречала…
– Когда приехали?
– Ночью. Папа с мамой отсыпаются, а я не выдержала и прибежала сюда и встретила вас, знакомого.
«Ну и ну! – подумал Илиас Мамедович. – Удивительно быстро бежит время: вчера пускала пузыри, я таскал на руках, возил в коляске, а ныне равноправная в номере родителей».
Ириша покосилась на укрытые пледом ноги хозяина гардеробной:
– Я тоже в прошлом месяце ходила с температурой, а раньше упала на репетиции. Жуть, как было больно, даже плакать захотелось.
– Артисту нельзя плакать, – сказал Карим-заде.
Ира кивнула:
– Знаю. Мама перепугалась, что сломала руку или ногу, потащили к доктору, а тот успокоил, сказал, что ничего страшного. Вы не бойтесь, выздоровеете.
– Я не боюсь, – улыбнулся Илиас Мамедович и напрягся, прислушался: в динамике зазвучала «Шехеразада».
– Ваши вышли? – поняла девочка. – Можно посмотрю?
– Иди.
Ириша выскользнула в коридор.
Оркестр играл восточную мелодию, ее заглушали аплодисменты. Словно наяву, Илиас Мамедович увидел, как по