лишь шестьсот тюков, – напомнил боцман.
– Есть приказ сниматься с якоря! – резко перебил второй помощник капитана, который появился на пароходе перед отходом в рейс и имел звание капитана госбезопасности. – Уберите с палубы матросов!
Спустя час, не завершив разгрузку, «Мария Ульянова» покинула Гавр, а с ним Французскую Республику.
Миллера извлекли из ящика, уложили в каюте на койку. Голова от снотворного раскалывалась, но Миллер не попросил у охраняющего его Станислава Глинского успокаивающую таблетку, впрочем, боль вскоре прошла.
– Отдаю должное вашему хладнокровию, – польстил резидент в Париже, значащийся как «Петр». – Не закатили истерику, не делали попыток вырваться, привлечь к себе внимание истошным криком. Другой бы на вашем месте совершил безрассудный поступок.
– Выдержке, самообладанию меня научила многолетняя армейская служба, – объяснил генерал. – Что касается истерики, то она присуща скорее дамам. Берегу силы, которые пригодятся. Верю, что о подлом похищении уже известно в моем штабе, а завтра о нем узнает вся Франция, следом Европа. РОВС примет меры, чтобы спасти меня.
Первым рассмеялся Шпигельглас, за ним другие чекисты.
– Пошлют в погоню за пароходом быстроходные катера? Объявят тревогу на всем флоте? Не смешите! Для всех вы ушли из дома, затем из штаба и бесследно пропали. Ищи ветра в поле хоть до второго пришествия.
Миллер собрал губы в похожую на гримасу улыбку.
– В штабе прекрасно информированы обо всем, что случилось. Я предвидел, что могу повторить участь генерала Кутепова и информировал сподвижников о всех своих передвижениях.
– Хотите сказать… – Гражуль осекся.
– Вы догадливы, – подтвердил Миллер. – Уходя по делам, каждый раз оставлял записку с указанием когда, куда, с кем и зачем направляюсь. Делал на всякий случай, и такой произошел. Нападение и похищение не станут тайной.
Письмо Е. К. Миллера:
На конверте надпись:
«Вскрыть 22.9 не ранее 23 час.»
У меня сегодня рандеву пополудни с генералом Скоблиным на углу рю Жасмен и Раффо. Он должен вести меня на свидание с двумя неизвестными немецкими офицерами, военным агентом в Прибалтийских странах полковником Штроманом и г. Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку.
Генерал Е. Миллер 22 сентября 1937 г.
«Возрождение». 1937. 23 сентября:
Заключительную речь на банкете в честь двадцатилетия Корниловского полка произнес генерал Скоблин, в прошлом начальник корниловской бригады, а потом и дивизии. Генерал Скоблин состоит в полку с первого дня его основания. Он один из числа уцелевших героев-основоположников. В его обстоятельной и одаренной речи были исключительно глубокие места. Большое волнение охватило зал, склонялись головы, на глазах многих видны были слезы. На вечере, как всегда, пленительно пела Н. В. Плевицкая.
Сообщение во всех