робко начали зажигаться огоньки. Костя не сразу понял, что это такое. И только тогда, когда небесные фонари как по команде пустились в небо, покачал головой, удивляясь собственной глупости.
Со стороны бухты и берегов, на которых тоже столпились, стали доноситься крики. Черпевский почувствовал, что все чего-то ждут. Украдкой взглянул на своих спутников, смотревших на огненные точки, спешащие в небеса. Каждый смотрел по-своему. Баграгриэль задумчиво, видимо, думая о своём, время от времени оборачиваясь на светящиеся окна Фантасмагориума, как бы проверяя, не погасли ли они. Зантия, как всегда, с достоинством и лёгкой укоризной. Нашка с широкой улыбкой, полной озорства; происходящее её искренне веселило, наверняка она и сама бы с удовольствием приняла участие в воздушном танце.
Всеобщий возглас восхищения разнёсся над бухтой. На горизонте показался краешек огромного по земным меркам бледно-голубого небесного светила, восходящего над морем.
– Праздник Слияния лун, – объяснил Баграгриэль. – Две луны встречаются вместе, чтобы неразлучно провести ночь на небосклоне.
Действительно, через некоторое время ещё одна волна всеобщих громогласных возгласов подчеркнула восход второй, блёкло-оранжевой, луны. Она была на переднем плане, меньше первой и отстояла от неё так, что воображаемая горизонтальная линия делила обе луны точно пополам: центр окружности маленькой луны совпадал с одной из точек окружности луны большой. Конечно, если спроецировать их на плоскость.
– Пора, – произнёс Баграгриэль и накинул на свою полную вьющихся белоснежных волос голову такой же белый капюшон.
Они спустились этажом ниже в уютную спальню, освещённую светом, струящимся из трёх керосиновых, ламп. Был аккуратно заправленный топчан, жестковатая на вид кушетка и гамак. Три тумбочки, столик с нарезанным сыром и яблоками на глиняных блюдах.
Внизу, на самом нижнем этаже, в камине горел жёлто-оранжевый огонь. Рядом с ним плетёное кресло-качалка. У стены – комод и несколько стульев. Посередине громадный стол, на котором в беспорядке располагались следующие вещи: фолианты с пожелтевшими от времени страницами, различная алхимическая утварь, из которой Косте были известны только принадлежности для возгонки, секстант, писчие принадлежности, коллекция стеклянных пузырьков с содержимым разных цветов. Его поверхность освещали сразу несколько фонарей, подвешенных к балкам потолка. Впрочем, к этим самым балкам потолка были подвешены не только они. Копчёная утка, массивный кусок солонины, скорее всего карбонад, засоленная баранья лопатка, несколько маленьких кусочков мяса в оболочке приправ, пахнущих так аппетитно, что Черпевский сразу же вспомнил, что в рамках своей диеты целый день ничего не ел.
– Хочешь перекусить? – спросил Багри, поймав его голодный взгляд.
– Нет, спасибо.
– Зантия, сделай ему, пожалуйста, Покров, – попросил он.
Зантия кивнула.