Интересно, а у Егора получится?
– Танюша, Егорка тоже человек.
Она делает ему минет, я пью пиво. Смотрю.
Странное чувство возникает, когда ты не при делах. Егор оказался сильней меня, пусть я и старше…
– Идите вон! – не выдерживаю.
– Ты сам попросил, – говорит Егор.
Я бью его в лицо. Он падает на четвереньки.
Танька убегает в ванную, закрывается. Я не могу сломать дверь. Мне хочется её ударить. Злость закипает во мне расплавленным свинцом. От бессилия я поворачиваюсь, чтобы ударить ещё раз Егора, но получаю сам чем-то тяжёлым по голове…
Силуэт двоится. Фокусировка не удаётся сразу.
– На. Выпей!
Двести грамм водки. Егор протягивает мне гранёный стакан. Где он его взял?
– Ты живой?
– А что произошло?
– Да так, ничего.
– Где Танька?
– Ушла. Больше не придёт. Тебя испугалась.
Я выпиваю лишь половину. Закусываю пучком петрушки. Егор допивает всё остальное.
– Я пойду, – говорит он. И поспешно уходит, не объяснив ничего.
На работе отмазаться не получилось. Уволили.
Грусть возрастает, когда нет сочувствия, а природа смеётся тёплым деньком. Я знал, что предпринять, но желание выпить отпадало само собой сразу, в одно мгновение, когда на встречу шла какая-нибудь красотка. И я оглядывался, переводя взгляд вниз, на бёдра, не стесняясь взглядов прохожих, бросаемых в мою сторону, на эту наглость. Мне было всё равно; я не знал почему.
Пьяный без вина, без вины виноватый (так я считал в тот момент) я болтался сам по себе по местной округе, не желая заходить ни в одно кафе или бар, где предмет вожделения можно было найти почти сразу. Требовалось чего-то другого, романтики, наверное. И это в тридцать пять лет, когда всё романтичное отпадает само собой за ненадобностью, а из-за повседневности возникает суета, перекрывающая чёрной вуалью цвета радуги, и дни превращаются в однообразное варево кислых щей. Радость, как всплеск эмоций, на короткий миг, улетучивается яркой искрой, показавшись в ночном небе падающей звездой, да так, что не успеть желание загадать. И от этого становится грустно больше. Обиды лишь нет: обижаться-то не на кого, только на себя. И злости нет. Безволие и апатия.
Танюха позвонила на сотовый:
– Я хочу выпить. Я приду?
– С Егором?
– Он умер. Не знаешь?
Мне было всё равно.
– Нет.
– Я приду? Помянем.
Такое случается. И с каждым может случиться.
– Как он умер?
– Сбил пьяный водитель.
– А он был трезвый?
– Не знаю.
Какая разница. Действительно, равнодушие опустошало.
– Царство небесное! – И я отключил телефон.
В голове слышится стук металла о металл. Не металла о плоть, нет…
«Вторчермет»… Я оттуда уволен.
Огни притона
1
– Эдик!
Тишина.
Она оставила кастрюли на кухонном столе, вошла в комнату, повторила:
– Эдик,