как то объяснить,
Что день, который ждал он год,
Он – не его? А всё наоборот —
Он подчинён другим богам:
Работе папы, там, деньгам,
Или приезду к маме тёти Моти.
День – не его, а день – кого-то
И он для них перенесён.
И ангел думает: кто ж он?
И в слёзках крылышки, и ручки опустились.
Вы б это ангелочку объяснили?
Так и подсолнухи, они ведь – мои дети.
И лишь для них – их! – вечный праздник этот!
Стоп-стоп! Пардон, я сам устал от лекций.
Где мой стаканчик для инъекций?!!
(Ищет на столе и под столом и, удивлённый, находит в шляпе.)
Да что ж ты, маленький, забрался в шляпу?
Иди, иди, малыш мой, к папе!
(Не глядя, бросает шляпу на стульчик, наливает стаканчик №2.)
Но, как положено, тут «огласим весь список»,
Чтоб сразу снять нам вето с наших мисок!
Глас наш торжественный, конечно, мы оставим,
И децибелов поддадим к октавам —
Пусть лучше эхо поплутает в стенах,
Чем – мы, и бренные, и в бренных темах!
(Стучит вилкой по стаканчику и утверждает его в небо, откашливается.)
Хм!.. Хм!..
За этот мир, что создал Ты и для меня,
Где есть и я, и пенсия моя!
Что дал Ты мне до пенсии дожить
И даже разрешил чуть-чуть грешить.
Что дал мне осень золотую
И за любовь ко мне не злую.
Что солнце вижу, и во сне
Твой отблеск раз был и на мне!
Там не было даже намёка страха.
Я был индейцем и на плаху
Спокойно шёл, как на работу,
За род, за племя – это было «что-то»!
Мой дух не знал и слова «смерть».
Просто работа – умереть,
Всё сделав, что я мог, для братьев.
Ни сожалений, ни проклятий.
Как за родителя Тебя!
Таков обычай у славян —
Как за родителя моих цветов под солнцем!
Славяне помнят, кто и кем рождён тут!
(Пошёл стаканчик №2, хлебушка, колбаска и яйцо, как символ.)
Теперича мне можно и присесть.
(Усаживается на шляпу на стульчике и сразу вскакивает.)
Тьфу! Как ты оказалась здесь?
Моя родная, ты на что обиделась?
Что в список не попала? Чуть с ума не выжила!
Сейчас, сейчас, тебя да не уважить?
Конечно, ты персона важная!
Вот,
(Надевает её на фонарь.)
на почётное, нет выше тута места,
Тебя я поднимаю до небес аж!
Да кто б и Чехова узнал,
когда б он оказался вдруг без шляпы?
Не бойся, белая моя,
во всём счас разберётся папа.
Вот, Антон Палыч,
(Садится на стульчик, но уже проверяет место посадки.)
к слову, о прекрасном,
Что в человеке где-то должно быть.
И, если Вы позволите, сейчас бы
Не против я сигарку раскурить.
(Раскуривает