Я помогу нести вам покупки, в вашем возрасте непозволительно поднимать тяжести, – с лживой заботливостью сказал Генрих Валентинович, а сам подумал: "Вот оно! Воплотим планы в жизнь, сделаем сказку былью! Избавимся от слабого звена!".
Старушка была приятно удивлена. Она не ожидала подвоха и подумала, что в Генрихе наконец-то проснулась совесть.
Они вышли за дверь и начали медленно спускаться по лестнице. Кружкин шел немного сзади, все время примеряясь, как бы половчее толкнуть старушку. Он так увлекся своим планом, что совсем не смотрел под ноги. Генрих уже тянул свои длинные руки со скрюченными паучьими пальцами к спине ничего не подозревавшей Матрены Ивановны, как вдруг все померкло в его глазах, и что произошло, он понял только когда очутился распластанным в позе морской звезды на лестничной площадке. Старуха с воплями и причитаниями спешила на помощь к потерпевшему. Оказывается, увлекшись исполнением своего коварного плана, Генрих не заметил банановой кожуры, брошенной кем-то на лестнице. Осознав, что произошло, Генрих открыл пасть и зашипел:
– Эээээээ! Суки! Твари! Понакидали всякой дряни, а потом честные люди себе ноги-руки ломают!!!
– Геночка! – суетилась Матрена, – ты цел, ничего не сломал? Вставай, вставай, я тебе помогу. Обопрись на меня. Вот так! Потихоньку пойдем…
Бабушка еле доволокла умирающего Кружкина до квартиры и сгрузила на диван. На самом деле Генрих Валентинович ничего себе не сломал, отделался только легкими ушибами и испугом. Но стонал и причитал, притворяясь, что у него и сотрясение мозга, и спина переломана, и ноги не ходят.
За покупками отправили Машу, а бабушка провела весь день возле страдальца, делала ему припарки и поила травяными чаями. Мадам Кружкина принесла из супермаркета две сумки продуктов и огромный ореховый торт, специально для больного.
"Вот это жизнь!" – думал Генрих, пожирая огромные куски торта и запивая его горячим кофе, вот так бы каждый день! Но план избавления от старухи придется пока отложить на неопределенный срок, уж очень она старалась для меня. Как жаль, что завтра на работу!"
Рабочая неделя протекала, как обычно: нудно, скучно, пыльно, грязно… А в пятницу, в конце дня к Генриху подошел Панас Жук – водитель "бычка", который возил товар в магазин. Это был маленький, но очень плотный мужчина лет пятидесяти, с загорелой лысиной и длинными, обвисшими усами а-ля Тарас Бульба. Он обладал чрезвычайно живой и деятельной натурой и всегда был чем-нибудь занят. Жук то, весело матерясь, копошился в моторе своего многострадального "бычка", давал ценные указания грузчикам или активно ухаживал за молоденькими продавщицами. Боялся он лишь завскладом – Марину Адольфовну. Эта маленькая, но очень властная женщина с мощным командным голосом наводила ужас не только на шофера, но и на весь персонал магазина, за что и получила прозвище "Гитлер в юбке".
Жук, вальяжно покачиваясь, подошел к Генриху.
– Ну что, Валентинович? Как жизнь молодая? У меня, понимаешь ли, карбюратор барахлит, хоть ты тресни. Уж я его и так, и эдак, и туды его растуды, – тут