беззвучная картинка: поле, дома, джип. А машина с беглецами (именно с беглецами, у дона Мигеля не осталось на этот счет сомнений: оценка увиденного, наложенная на предчувствие) уже добралась до угла поля, вот уже выезжает на дорогу, ведущую к берегу, сейчас скроется под деревьями. От базы вдогонку джипу мчится, подскакивая на ходу и грозя вот-вот перевернуться, грузовик с людьми Диего. Не через поле, конечно, а по объездной дороге. Почему так поздно? И где, дьяволова жизнь, второй джип?!
Самолет опять ушел от базы. Дон Мигель повернулся к пилоту – тот выжидающе смотрел на хозяина. Мигель Испартеро ладонью с плотно сложенными пальцами изобразил плавное движение вниз.
Пилот кивнул. Садимся.
По лобовому стеклу наотмашь хлестнула низко повисшая ветка неизвестного дерева – с крупными лапчатыми листьями, со свечками бледно-желтых соцветий. Кадрами ускоренной киносъемки по лицам беглецов замелькали тени; джип ворвался в лес, распугивая лесных обитателей грохотом и вонью перегретого металла. Яркое небо решетчато загородили кроны деревьев. Все звуки остались позади, теперь только надрывный рокот мотора сопровождал беглецов, петлял среди толстых мшистых стволов и тряс ветви диких кустов вдоль дороги.
“Дорога” – это, конечно, сильно сказано, скорее уж – две извилистые колеи с редкими пучками травы между ними, сплошь колдобины, лужи и выбоины, болотистый лес с обеих сторон сжимает узкую стезю, тянет к ездокам корявые разлапистые ветви, сует под колеса неожиданно вылезшие из земли корни…
Протрясясь километр на максимально возможной для такой дороги скорости, Михаил резко съехал на обочину, заглушил мотор и, сорвав с макушки зеленую кепку, несколько раз остервенело стегнул ею руль. Потом обернулся к соотечественникам, открыл рот… и ничего не сказал. Не смог. В его широко распахнутых светлых глазах по-прежнему плясали черти, лицо блестело от пота.
Тишина навалилась на них, как гигантское пуховое одеяло. Аж в ушах зазвенело.
Пассажиры на заднем сиденье заворочались, выбираясь из кучи-малы. Борисыч опустил автомат между ног и с силой потер ладонью лоб.
– Неужели ушли? – неизвестно у кого поинтересовался Алексей, обернувшись назад.
Вова с вытаращенными глазами на зеленом лице перегнулся через борт и издал характерный звук. Но опорожнить желудок не получилось, потому как было нечем.
– Щас тебе – “ушли”, – прохрипел Михаил, снова водрузил кепку на голову и зло отхаркнул за борт джипа. – Вот же хрень какая! Что у них, одна-единственная тачка в гараже, что ли?
– Там самолет был, самолет, вы видели? – подала голос Люба. Голос у нее был тихим и бесцветным.
– Верно, жужжало что-то такое в небе, – согласился Алексей. Никого за кормой не углядел и снова повернулся вперед.
Вова попытался вторично, едва не выворачиваясь наизнанку, но опять безрезультатно. Тогда он измученно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
– Растрясло, болезного, – вздохнул Борисыч. Непонятно было, серьезно он