меня отсюда досюда, – шепчу я и провожу пальцем от уха до ямки на горле.
Он откидывает с линии огня мои волосы, наклоняется и оставляет сладкие и нежные поцелуи вдоль проведенной мною дорожки, а потом и обратно.
– Джинсы и трусики, – бормочу я.
Он улыбается возле моего горла и встает передо мной на колени. О, я чувствую себя такой властной! Запустив в джинсы большие пальцы, он аккуратно стягивает их, а потом и трусы. Я сбрасываю с ног плоские туфли, перешагиваю через одежду и остаюсь в одном бюстгальтере. Он замирает и глядит на меня с вопросом, но не встает.
– Что теперь, Анастейша?
– Поцелуй меня, – шепчу я.
– Куда?
– Ты знаешь.
– Куда? Я понятия не имею.
А, он пленных не берет! Смущаясь, я показываю пальцем на мое сокровенное местечко, и он ухмыляется. Я закрываю глаза и сгораю от стыда, находясь одновременно в страшном возбуждении.
– С огромным удовольствием, – смеется он.
Потом целует меня и дает волю языку, своему опытному языку, умеющему доставлять столько удовольствия. Я кричу и вцепляюсь в его волосы. Он не останавливается, его язык гуляет вокруг моего клитора, доводя меня до безумия, вновь и вновь, кругом, кругом. Аххх… это так… сколько еще…? А…
– Кристиан, пожалуйста! – молю я. Мне не хочется кончать стоя. У меня нет сил.
– Что «пожалуйста», Анастейша?
– Занимайся любовью со мной.
– Я и занимаюсь, – мурлычет он.
– Нет, я хочу, чтобы ты вошел в меня.
– Точно?
– Пожалуйста.
Он не прекращает свою сладкую, изысканную пытку. Я издаю громкие стоны.
– Кристиан… пожалуйста!
Он встает и глядит на меня сверху вниз; на его губах блестит свидетельство моего возбуждения.
Такая страсть…
– Ну? – спрашивает он.
– Что «ну»? – Я тяжело дышу и смотрю на него с яростной мольбой.
– Я все еще одет.
В смущении я открываю рот.
Раздеть его? Да, могу. Тяну руки к его рубашке, но он пятится назад.
– Нет, нет. – Черт, он хочет, чтобы я сняла с него джинсы!
О-о, у меня появляется идея. Моя внутренняя богиня ликует. Я опускаюсь на колени. Неумело, дрожащими пальцами расстегиваю ремень и ширинку, спускаю вниз джинсы и боксерские трусы, и он упруго высвобождается. Ого!
Я гляжу на Кристиана сквозь ресницы, а он смотрит на меня… с чем? С волнением? Трепетом? Удивлением?
Он перешагивает через джинсы, снимает носки, и я беру его в руку, туго сдавливаю, двигаю назад, как он показывал мне на минувшей неделе. Кристиан стонет и напрягается, дыхание со свистом вырывается через стиснутые зубы. Чуть поколебавшись, я беру его в рот и сосу – сильно. М-м-м, на вкус он приятный.
– Ахх… Ана… ой, мягче.
Он нежно держит меня за затылок, а я еще глубже беру его в рот, плотно сжимаю губы и сосу изо всех сил.
– Хватит, – шипит он и грязно ругается.
О-о,