пунцовую родинку в форме полумесяца над левой ягодицей ребёнка. «Что твоя-то? Терпит? Пусть потерпит малость, ты обмой новороженного, а мы тут матерью его займёмся – порвалась, бедная. И не бе не ме по-русски…»
Так уж видно совпало, что не одной Галине приспичило рожать на чужой территории. Отмаявшись ещё шесть часов, она выдавила из себя мальчика с тёмными слипшимися волосиками, отливающими медью. «В отца пойдёт», – подумала тогда с гордостью и облегчением. Ей дали успокоительное и разрешили поспать. Сквозь сон она внимала скрипу шин, хлопанью дверей и мягкой певучей речи медсестёр в капроновых платках.
Открыв глаза, увидела обеих возле своей кровати. «Хватит спать, кормить пора», – сказала одна, другая взбила подушку и приподняла роженицу за плечи. Принесли сына, туго спеленатого по рукам и ногам в красивом кружевном чепчике.
– Откуда?
– Пущай носит на здоровье! Французы подарили на радостях. И пелёнка ихняя, вона какая отделка-то, глянь-ка!
Действительно, и качество ткани, нежной на ощупь, и рисунок – экзотические попугайчики и бабочки, резко отличалось от грубоватой отечественного производства. Медсёстры Ханна и тёзка Галина рассказали ей о том, как первой в клинику попала француженка Мари Легран, которую вместе с мужем и переводчицей высадил экскурсионный автобус из Минеральных вод.
– Давно такого не видали, чтоб сразу две туристки надумали родить в дороге. Муж ейный очень переживал, извёлся весь. С ним больше возни было, чем с его Марией!
Станица Раковская удобно расположилась в междугорье на пересечении главных туристических маршрутов. Поэтому не составило труда из Ессентуков вызвать скорую помощь для французских путешественников – у Мари не прекращалось кровотечение. Их уже увезли, поэтому так непривычно тихо в клинике.
– А за вами приедут позже, денька через два. Самый раз, как возвращаться из Пятигорска. Не доведется тебе, девонька, поглядеть его красоты. Посадют с дитём в поезд и поедешь домой. До следующего разу. Зато малой твой получит пометку в свидетельстве о рождении, что рождён на Ставрополье.
Малой в это время упорно впивался ртом в полную грудь, насилуя крепкими дёснами Галин сосок.
– Имя-то придумала?
– Серёжа…
– Вот муж обрадуется, когда с готовым дитём явишься. Француз-то от радости чуть сознание не потерял. Три старших дочери и на тебе – сын! Назвали они его чудно – Жереми, как лошадь.
– Ну почему лошадь? – встряла тёзка Галина. – Может на ихнем языке это самое ни есть красивое имячко…
В гостинице Галя первый раз перепеленала ребёнка в новый купленный комплект простынок: сначала в ситцевую на марлевый подгузник, затем во фланелевую. Ребёнок жмурился на неё синеватыми глазками, не понимая, отчего так трясутся худые обнаженные руки…
– Вот как бывает, Серёженька! Увидела сестра пятно твоё родимое на попке и постарела лет на десять сразу. Куда бежать, кому в ноги кинуться