и Соколов направились в Никитовку. Теперь Русаков уже ничего не понимал: вражеский парашютист определенно направился к станции Никитовка, так почему же приказано искать его в Краснотале?
Справа промчался скорый поезд, тот самый, с которым Русаков с Соколовым должны были выехать в Москву. По утренней заре слышимость была великолепная – где-то впереди, за скрывающими горизонт невысокими холмами, лязгнули буфера, и поезд остановился.
– Неужели ему удастся удрать? – с досадой произнес Соколов.
– Не думаю, – ответил Бондаренко. – Я послал туда толковых ребят.
Шофера торопить не приходилось – он выжимал из мотора все, что мог.
Но вот опять лязгнули буфера… Недолго в Никитовке стоят скорые поезда. Русаков слышал, как сидевшие позади него Бондаренко и Соколов со сдержанным возбуждением переговаривались.
Вот и Никитовка… Их встретил начальник оперативной группы.
– Вы не обнаружили здесь человека с рюкзаком? – спросил его Бондаренко.
– Так точно, товарищ генерал, обнаружил.
– Он уехал с прошедшим поездом?
– Нет, он здесь.
– Пытался ли он уехать?
– Да.
– Купил ли он билет?
– Нет, к кассе он не подходил.
– Стало быть, решил ехать на чаевых… Та-ак… И почему же он все-таки не сел в поезд?
– Заметил, что мы следим за ним, товарищ генерал.
– Где же он сейчас и что делает?
– На этот вопрос, наверное, могу ответить я, – вмешался полковник Соколов. – Сейчас он… – полковник осмотрелся, – сидит вон там, в помещении буфета, и пишет.
– Так точно, товарищ генерал, сидит и что-то пишет, – с нескрываемым удивлением подтвердил начальник опергруппы.
– Разрешите, товарищ генерал? – обратился Соколов.
– Действуйте, – согласился Бондаренко.
– Капитан Русаков, идемте, – приказал полковник.
Они вошли в просторное помещение буфета. В нем никого не было, лишь в дальнем углу за столом сидел какой-то человек и писал.
Повинуясь взгляду полковника, Русаков направился к незнакомцу.
– Гражданин, предъявите ваши документы.
Незнакомец не выказал никаких признаков испуга или удивления.
– Сию минуту… – произнес он, бросив на Русакова мимолетный взгляд и ставя свою подпись на листке блокнота. Вслед за тем он встал и, вынув из кармана паспорт, протянул его капитану.
– Струнников Петр Петрович, – прочитал Русаков.
Перед Русаковым стоял плотный, выше среднего роста мужчина. На нем были ситцевая рубаха-косоворотка, легкий парусиновый пиджак и такой же, только давней носки, картуз, простые яловые сапоги, сбитые и сильно покрытые грязью и пылью. С этим нарядом резко контрастировала откормленная и холеная физиономия его обладателя.
Русаков встретился с тяжелым взглядом Струнникова: его веки, по-видимому в силу какой-то болезни низко нависшие над глазами, дрожали. Русаков отлично понял – враг все еще надеялся, что ему удастся уйти.
– Я должен задержать