кость – все, что от нее осталось. Обувь девочки, видимо, была кожаной, а потому сгнила, оставив только резиновые подошвы. На теле были видны лохмотья, видимо, остатки тонкого шерстяного пальто. Круглый воротник на шее был единственным, что осталось от блузки. Цвет юбки невозможно было распознать из-за плесени, а нитки, висевшие ниже коленей, указывали, что на девочке были шерстяные чулки.
– В колодце нет воды, – раздался низкий, сдавленный голос прораба. – Он высох, поэтому его больше не использовали. Вода ушла…
Он запнулся, и Фиона предположила, что он жестом куда-то показывал. Ни она, ни Энтони не смотрели в его сторону.
– Так что тут довольно влажно, но все же… Она тут просто лежала.
Фиона сглотнула и попросила Энтони:
– Дайте мне фонарь.
Энтони, который, казалось, замер, глядя на девочку, быстро передал ей фонарь, и она направила луч света на юбку:
– Цвет не разобрать, – сказала Фиона. – Форменные цвета Айдлуайлда были темно-синий и темно-зеленый.
Прошлой ночью, роясь в документах, она видела не одну общую классную фотографию – ряды девочек в одинаковых юбках и блузках.
– Не могу понять, действительно ли это та клетка, какую носили местные девочки.
– Она здесь училась, – произнес Энтони. Голос у него был низким, а речь казалась механической, как будто он не понимал, что говорит. – Это точно. Посмотрите на нее.
– Она такая маленькая, – сказала Фиона, снова проводя лучом фонаря по телу. – Совсем маленькая девочка.
– Не девочка, – он почти шептал. – Не просто ребенок. А девушка. Это катастрофа. Она нас погубит – весь проект, всё.
Он повернулся и посмотрел на нее, как будто вспоминая, кто она такая:
– Господи. Вы же журналистка. Наверняка вы решите написать об этом? Что вы намерены делать?
Фиона оторвала взгляд от девочки в яме и перевела на Энтони. При виде мертвого тела она почувствовала, как что-то копошится у нее под кожей. Не просто отвращение или жалость, а нечто большее. Что-то, связанное с Деб и со словами, нацарапанными на окне. «Спи спокойно, девочка».
– Не знаю, – сказала она. – Может быть, она просто упала в колодец. Но я все равно про нее напишу.
Она увидела, как захлопывается его рот и он начинает обдумывать ситуацию: юристы, соглашения о неразглашении, запретительные приказы. Но все это не имело смысла. Фиона стояла рядом с ним и смотрела на тело. Сохранить это в тайне не удастся.
– Не верю, что вы настолько подлый человек, – наконец сказал он.
– Я не знаю, какой я человек, – ответила Фиона, – но уж точно не подлый. Я просто журналистка. А эту историю, – она указала на разинутую пасть ямы и на тело в ней, – следует рассказать с уважением.
Она подумала о Деб и о репортажах двадцатилетней давности.
– Я могу это сделать. Возможно, я единственная, кто может сделать это, как надо.
Он некоторое время молчал:
– Вы не можете этого гарантировать. Полиция…
– С этим я тоже могу помочь, – она достала телефон и набрала номер. – Послушайте.
После