странных, волнующих чувств.
Вот ведь…
– Боюсь, что именно так и произойдет.
Его слова оказались пророческими.
– Тарас, уводи! Уводи, демоны тебя задери!
Корабль тряхнуло, я вскинулась, но… меня удержали сильные руки.
Открыв глаза, я с трудом, но сообразила, что это был сон.
– Как я здесь оказалась?! – Я вновь попыталась подняться. Обстановка, в которой я находилась, была частично знакома. Особенно ширма, которая отделяла постель от остальной каюты.
Его постель, в его каюте.
– Вы уснули прямо за пультом. Дарил попросил меня унести вас.
Глубокий вдох и столь же глубокий выдох не помогли.
– И вы не нашли ничего лучше, как принести меня к себе.
– Я подумал, что ваша каюта имеет не одну степень защиты.
Интересно, о чем тогда думал Дарил, когда отдавал меня этому типу?
– Долго я спала?
– Всего лишь час. Я бы на вашем месте воспользовался затишьем и отдохнул еще. – Он поднялся с кровати, отошел к столу. Планшет, два каменных кубка… Все было, как и в тот, первый раз.
– У вас еще остался шаре?
Слушаться его совета я не собиралась.
– Считаете, что уже пора?
Десять относительно спокойных стандартных суток до Тары, восемь похожих на ад, после нее. Нас находили каждый раз, как мы выходили из прокола. Как ни изощрялся Костас, но с помощью малых роботов обнаружить маячок ему не удалось. Будь у нас возможность выйти в космос…
Такой возможности нам не дали.
Четвертым прыжком был тот самый, на который так долго не мог решиться Тарас. Когда Искандер буквально выкинул ангела из-за пульта и сел сам, я спорить не стала. Если кто и мог нас вытянуть, так только он и «Легенда». Маршевые и разгонные двигатели работали за гранью максимума своих возможностей, корабль рвало на части, но… мы выскочили из одного прокола и тут же ушли в другой. Настолько виртуозно, что матерившийся по-черному Тарас замолчал на полуслове, признавая мастерство скайла.
– Я рассчитываю получить премию, – заявила я, поднимаясь с постели. В отличие от остальной обстановки, этот закуток выглядел аскетично. – Игра на публику?
Он проследил, как я перевела взгляд с кровати на стол и ковер, кивнул.
– Положение обязывает.
– А это? Для души?
Льняная простынь без вышивки, довольно грубое шерстяное одеяло.
– Скорее, для тела, – равнодушно бросил он, разливая шаре по кубкам. – Или привычка. Большую часть своей жизни я провел в казарме.
– А сколько вам лет? Если это, конечно, не секрет.
Канир дождался, когда я приближусь, подал мне кубок.
– Не секрет. Мне – пятьдесят два. Отец погиб, когда ему было сто девяносто. Несчастный случай на охоте. В тот год он взял молодую жену.
– Все-таки долгоживущие, – сделала я вывод из его слов, смакуя ощущения от первого глотка. В этот раз это был какой-то тонкий, неуловимый вкус.
– У нас потенциальный