точно с ним не разминулись. А вот чем завершилась их встреча, издали определить не удавалось.
В том, что строймастер стоял без движения, не было ничего странного. Странно было то, что при нашем появлении бронекат не сорвался с места и не покатил к ближайшему склону котловины. Рубнер не знал, что «Гольфстрим» все еще принадлежит друзьям, пускай на наших бортах и не было гербов Владычицы. И если «Зигфриду» повезло отбиться от Кавалькады в чистом поле, противостоять там же истребителю он бы не сумел. Лишь прячась среди скал и осыпей, где мне будет трудно стрелять и маневрировать, Рубнер имел шанс от нас защититься. Табуиты еще могли успеть достичь ближайшего склона котловины, но почему-то этого не делали. И вообще вели себя так, словно всерьез рассчитывали, что мы не обратим на них, неподвижных, внимания.
Еще до того, как мы подъехали к строймастеру на расстояние выстрела наших «Сембрадоров», стало очевидно, что гвардейцы не атаковали табуитов. На это указывал характер их следов. Километра за два до остановки «Зигфрид» принялся вилять из стороны в сторону, но виной тому была не настигшая его конница. Ее след оставался неизменно прямым, тогда как при атаке она наверняка разделилась бы на две группы. А те, в свою очередь, растянулись бы по флангам, чтобы не превращаться в легкие цели для стрелков Рубнера.
По всем признакам, Кавалькада увидела строймастер, когда он уже не двигался. На ее появление «Зигфрид» тоже не отреагировал. После чего гвардейцы решили проверить, что стряслось. Почему вдруг бронекат начал ни с того ни с сего носиться зигзагами по ровной дороге, а затем встал как вкопанный.
Нас это интересовало ничуть не меньше. Но, по мере приближения к «Зигфриду», загадка не прояснялась, а, напротив, становилась все туманнее. Причиной тому служили многочисленные пробоины, усеивающие борта и крышу верхней палубы строймастера; последние я тоже мог заметить, потому что верхняя палуба истребителя была выше, чем у инженерного бронеката.
Повреждения были двух типов: круглые, будто от удара молота-чекана, и продолговатые – такие, что остаются в жести, когда ее кромсают ножом. Одно но: корпусная броня строймастера была толщиной в два пальца. Так легко и, главное, аккуратно, не деформируя шпангоуты, пропороть и пробить корпус бронеката не способно ни одно оружие в мире. Для этого требовалось специальное устройство – сверхмощный механический молот. Такие имеются только в городских артелях клепальщиков и используются при постройке бронекатов или обработке особо прочной иностали. Но откуда здесь, в дикой, безлюдной хамаде, мог взяться подобный механизм? Ведь он, ко всему прочему, обладает солидными габаритами, и для его перевозки потребовался бы бронекат покрупнее «Гольфстрима». Других же отпечатков колес вокруг «Зигфрида» не наблюдалось, а уж их-то точно нельзя было не заметить.
Обшивку строймастера пробивали снаружи – на это указывали вогнутые внутрь края брешей. Круглые также делились на два вида: одни были диаметром