Можешь ничего не объяснять, я все понял!.. Что ж, раз вы уверены в правдивости этих сведений и в своих силах, значит, дерзайте! Ну а я буду молиться за вас, чтобы вам улыбнулась удача!
– Что вы сделали с теми несчастными монахами, выродки?! – вскричал Дарио, удерживая парламентеров на прицеле баллестирады. – Вы их тоже убили? Убили или нет?! Немедленно отвечайте!
– Успокойся, muchacho! Незачем так волноваться! – подняв руку, попросил Анхель. Он и его спутники балансировали сейчас на волосок от смерти, хотя и сохраняли невозмутимый вид. – Никто из тех табуитов не пострадал. Возможно, мы были с ними немного грубы, но кабальеро не проливают без крайней нужды кровь стариков, женщин и детей! Допросив беженцев, мы забрали у них лишнюю воду, а им оставили ровно столько, чтобы они могли вернуться обратно в Гексатурм. Вы ведь еще не в курсе: адмирал Дирбонт, исполняя волю королевы Юга, объявил амнистию всем женщинам и детям, состоявшим в ордене. По возвращении в крепость им не предъявят обвинений и предложат переселиться в любой из городов Атлантики. Как раз сейчас капитаны бронекатов Дирбонта разбрасывают в Червоточине листовки с этим воззванием. Так что, надеюсь, вскоре многие твои братья и сестры последуют нашему благому совету и перестанут скрываться.
– Как думаете, шкипер Проныра, эти ублюдки говорят правду? – не оборачиваясь, осведомился у меня Тамбурини.
– Полагаю, что да, молодой человек, – опередил меня с ответом высунувшийся из моторного отсека Гуго де Бодье. Как бывший сенатор, он лучше разбирался в политике, знал нравы южан и мог предугадать их действия после захвата Гексатурма. – Владычица Льдов редко отказывается от милосердия, если при этом оно ей ничего не стоит. Убив всех табуитов до единого, она ничего не выиграет. А вот амнистия женщинам и детям, наоборот, смягчит в глазах обитателей Атлантики ту жестокость, какую творила здесь королева Юга. Пересуды о детском геноциде ей абсолютно ни к чему, можешь быть уверен. Честно говоря, я почти не сомневался, что вскоре она именно так и поступит.
– Мсье Сенатор наверняка прав, – поддержал я Гуго. – Не знаю, как насчет выживших монахов-мужчин, но ваших женщин и детей южане на эшафот не отправят. По крайней мере раньше я за ними такой кровожадности не наблюдал. – И, повернувшись к пленнику, обратился к нему: – Дон Балтазар! По-моему, вы и ваши люди достаточно наговорились! Так что, если у них нет к нам деловых предложений, я объявляю переговоры закрытыми!
– Вы отлично знаете, шкипер, что моим compañeros нечего предложить вам в качестве выкупа. Они хотели лишь узнать, жив я или нет, – пожав плечами, ответил команданте. – В любом случае благодарю вас за эту уступку. Я бы на вашем месте вряд ли проявил к своим пленникам подобную учтивость.
М-да… Я невесело хмыкнул. Какой все-таки парадоксальный человек этот главный судья и палач Атлантики! Вынесенный им мне и моей команде смертный приговор даже с натяжкой не назовешь справедливым. Но в обычной беседе с доном Риего-и-Ордасом он частенько