и присела. Папа благодарно улыбнулся Эмми, и все стали смотреть, как мама уплетает сэндвич.
– Ну? – спросила Эмми.
– Вкусно, – призналась мама и доела сэндвич до конца.
Тем временем Эмми положила цветочному воробышку листик салата.
– На нём кетчуп, – проворчал Перегрин де Пеллегрин, невероятно привередливый во всëм, что касалось еды.
Эмми достала из холодильника свежий лист салата.
– Это биопродукт? – поинтересовалась птичка.
– Пипс, просто съешь, и всë! – не выдержала мама.
Поклёвывая салатный лист, птица не отрываясь смотрела на Эмми. Крошечные шарики на кончиках антенн загорелись. Эмми по опыту знала, что это не к добру. Она опустила глаза в тарелку.
Птичка склонила голову набок.
– Эмми, ты нарушила наш уговор, – разоблачил Пипс Эмми. – Вчера мы долго об этом разговаривали. Не нужно загадывать желания. Тем более такие.
Эмми пожала плечами. Нелегко было иметь дело с волшебным существом, умеющим видеть сквозь стены.
Мама навострила уши:
– Что за уговор?
– Это наши с Эмми дела, – ответил Пипс.
– Перегрин, немедленно объясни, в чëм дело!
Птичка вздохнула:
– Пожалуйста, не ругайся. Эмми обещала больше не рисовать волшебное существо, которое ей хотелось бы получить. Но… кто-нибудь из вас заходил в её комнату?
Эмми с кислым лицом посмотрела на птичку. Маленькая пискливая привереда! Не успела она возразить, как все члены семьи Брикс ринулись в еë комнату.
На двери уже давно висела табличка с надписью «СТОП! ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЁН». Однако мама открыла дверь, и все стали протискиваться в комнатушку Эмми. Хэнк туда не влез и просунул только голову.
– С ума сойти! – воскликнула Майке.
Все стены в комнате Эмми были увешаны картинками, потому что вот уже несколько недель девочка только тем и занималась, что рисовала единорогов. Поначалу существа выходили довольно-таки кособокими: то слишком толстыми, то слишком длинными, то чересчур уродливыми. А ведь на самом деле единороги не были ни толстыми, ни длинными, ни кособокими. Они были великолепными. Волшебными. Чудесными. Ни больше ни меньше – самыми расчудесными волшебными существами в целом мире.
Эмми всë рисовала и рисовала, и единороги получались всë лучше. Стройные ноги, изящное туловище, золотой витой рог, волнистая грива, приветливая мордочка. Таким будет и он, еë единорог. Помимо своих рисунков она развесила фотографии из журналов. Были тут и единороги из пластилина. Из ракушек. И мыло в форме единорога. Ночной столик Эмми был завален книгами о единорогах. Ещё она мастерила рога и привязывала их к мягким игрушкам и даже к своей кукле Лиззи. Над всем этим красовалась растяжка с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЕДИНОРОГ!».
Вся семья уселась на кровать Эмми. Все молчали, что было довольно необычно.
– Единорог? – спустя некоторое время спросила мама.
Эмми кивнула, теребя рукав свитера.
– Так дело не пойдëт! – возмутилась мама. – Никаких единорогов, драконов, никакого